Решма уселась прямо на пол на чердаке и принялась размышлять, как ей выйти из этого положения и где взять на это деньги. ” — Ланка даже если и найдёт работу прямо сегодня, в чём я сильно сомневаюсь, не скоро рассчитается с долгами, — рассуждала она. — Если бы привести в порядок комнату для постояльцев на втором этаже, сделать её чистой и приятной глазу, можно было бы брать за неё хорошие деньги. В Свободном мало пансионов, где сдавали бы чистое и опрятное жильё, так что такая комната принесла бы хороший доход. Но на ремонт комнаты тоже надо время и средства — белила, краски, цемент. А вот если бы ту большую комнату, разделённую на четыре комнаты прямо сейчас основать ночлежку? В ней сейчас снимают углы четыре человека. За угол платят дороже, чем за место в ночлежке, но если сделать много спальных мест, то это получится больше и выгоднее, чем сдавать всего четыре угла.»
Она прикинула: вдоль стен в ночлежке можно поставить сплошные нары из досок, застелить их соломой — и спальные места готовы. Доски можно раздобыть, разломав старый ненужный забор, частично ограждавший здание пансиона. И помочь ей в этом могут её друзья — те самые мальчишки, что уже повзрослели, да и те подростки, с которыми ещё недавно она играла и резвилась.
В тот же день она созвала всех своих друзей и заставила их разломать забор, сколотить из досок ряды нар, занести их в большую комнату и поставить вдоль стен. В большой комнате из постояльцев находился только бывший подмастерье, так до сих пор живший в пансионе Квины. Он, наконец, с горем пополам выучился на сапожника, но работал плохо и неохотно, твердя, что ему не по душе это занятие, что выбрали для него родители, денег у него было мало и он тоже был должен за жилье.
Увидав, как незнакомые молодые люди расставляют нары вдоль стен, он начал было задавать глупые вопросы, для чего это делается, но Решма прикрикнула на него и тоже заставила помогать своим друзьям. Её замысел с нарами был осуществлён всего за несколько часов и она отправилась на поиски постояльцев на ближайший рынок. Желающие нашлись, но она повела в свою новообразовавшуюся ночлежку только тех, кто заплатил вперёд.
«Просто надо быть жёсткой и расторопной — и всё уладится, ” — подумала Решма, немного преисполнившись оптимизма. В руках её появились кое-какие деньги и она подумала отложить их, чтобы поскорее отдать хоть часть долга сборщику налогов, тогда конфискация дома отложится на ещё бОльший срок и дела можно будет поправить окончательно.
Ланка вернулась вечером и, конечно, никакой работы не нашла, да она и не искала особенно. Она бродила то по базарной площади, то по пляжу, заливаясь слезами от жалости к себе. А затем отправилась к дяде в шалаш, провела там остатки дня, всласть жалуясь на свою несчастную судьбу и безжалостность дочери хозяйки пансиона. Она пообедала и поужинала у дяди и теперь возвращалась домой, надеясь не столкнуться с Решмой, способной, как выяснилось очень больно пинаться.
Но Решма ворвалась к ней в комнату, спросила о работе и, узнав, что та ничего не нашла, пришла в ярость. Она принялась хватать вещи Фица и Ланки, вышвыривать их за порог комнаты, затем схватила за руку самого Фица:
— А ну, пошли вон, раз платить не можете!!!
Но Фиц был мужчина полнотелый и его оказалось не так просто сдвинуть с места, к тому же, он поднял истошный крик, что он никуда не пойдёт, что это его дом, обвиняя Решму в бездушии и чёрствости.
В дверном проёме тут же оказалась целая толпа зрителей из комнаты-ночлежки и все они приняли сторону слепого старика, начав ему вслух сочувствовать и осуждать Решму, обвиняя её в бессердечии.
Решма отпустила руку Фица и прорычала:
— Ладно, оставайтесь пока до утра, а завтра я разберусь с вами!
Она отправилась было к себе наверх, но тут её обступили четыре жильца, обитавшие в большой комнате, когда ещё не была ночлежкой. Это были всё те же молочник, торговец овощами, пьяница-грузчик и бывший подмастерье, ставший незадачливым сапожником. Все эти долгие годы они прожили в пансионе Квины, изрядно ей задолжав. Решма не знала и не хотела знать их имён, она помнила этих людей только по их кличкам: Молочник, Торговец, Грузчик, Подмастерье. Они принялись возмущаться, что она напихала в их «комнаты» какие-то доски, на которых сидят и лежат какие-то чужие люди, что они на это не согласны, это им неудобно и непривычно и добрая благородная Квина никогда бы с ними так не поступила. Но Решма сумела перекричать их и, припомнив их долги пансиону, пригрозила выгнать взашей, если они не заткнутся и не расплатятся в ближайшее время.
Запершись в своей комнате, она напоила водой лежащую в неподвижности мать, сменила под ней промокшую простынь, а затем, завалившись на свою лежанку, уснула, как убитая.