Джанка подняла удивлённые глаза. Она не поверила своим ушам: она пойдёт в село без сопровождения?
— Почему? — выдавила она из себя. — Ты выполнишь моё поручение. Ты сойдёшь с холма, но отправишься не к озеру, а пойдёшь по равнинной дороге у подножья холма, всё прямо и прямо. Остановишься возле небольшой избы. Она отличается от других изб тем, что на её крыльце на перилах развешано много ярких красочных бус, там стоят горшки, как бы сваленные в кучу и рядом с ними — деревянные изделия. Это лавка в нашем селе, принадлежащая Ануру, в ней можно купить то, чего не выращивают в садах и огородах — соль, сахар, посуду, привезённую из города, бижутерию. Ты зайдёшь в эту лавку и купишь одну меру сахару и одну меру соли. Джанка помотала головой: — Нет. Я боюсь. Полок нахмурил брови: — Что? Ты снова не подчиняешься мне? Ты до сих пор не усвоила урок, что слово «нет» под запретом? Демонёнок затрясся всем телом, покосившись на метлу в углу, из которой обычно Полок выдёргивал прутья, чтобы сечь её. — Я пойду, хозяин, — робко пробормотала она. — Но ты уже сказала «нет». Запретное слово было произнесено и этим ты нарушила мою волю и должна быть наказана. Он заставил Джанку выломать из метлы прут и подать ему, после чего три раза ударил её этим прутом по пальцам, приговаривая: «Слушайся меня! Слушайся меня! Слушайся меня!» Джанка тряслась от боли, глотая слёзы и облегчённо вздохнула, что получила всего три удара, не то, что раньше, когда её пальцы распухали так, что ими было трудно пошевелить. Ей были вручены деньги — монеты из латуни с изображением селезня, священного животного краёв, где проживала Джанка и холщёвая торба. Когда Джамн вывел её за частокол и пустил вперёд по тропинке, протоптанной прихожанами в храм богини Акимины, её прошиб озноб и холодный пот от волнения. Она не могла знать того, что Джамну было приказано потихоньку следовать за ней, чтобы подстраховать. Она медленно шла по склону холма, как приговорённая к казни, терзаясь дурными предчувствиями, какие могут быть только у взрослого человека, но не у пятилетнего ребёнка, видящего мир в розовом цвете. Когда она спустилась на равнину, всё стало ещё хуже. Шедшие навстречу люди, разглядев её, с криками ужаса шарахались в стороны, если они что-то несли в руках, то роняли это. Женщина у колодца, увидав проходившую мимо Джанку, утопила ведро и потеряла сознание, по счастью, свалившись не в колодец, а рядом с ним. У крыльца лавки толпился народ, но стоило Джанке приблизиться ко ступеням, всех как ветром снесло. Джанка сама с большим трудом вскарабкалась на эти ступени, цепляясь за перила и шагнула через порог в избу, дверь которой не закрывалась с раннего утра до позднего вечера. И поразилась, сколько внутри этой избы оказалось вещей, стоявших на полках и под ними: расписных тарелок, кувшинов, корзин, наполненных чем-то цветным, мешков, ящиков, ковриков… Но долго рассматривать это ей не пришлось. Лавочник Анур, толстый коротконогий мужчина средних лет, самолично стоявший за прилавком, увидав демонёнка, взвыл неестественно высоким голосом и волосы вокруг его плеши на темени встали дыбом. Ему вторили покупатели: две женщины с баулами и щуплый мужичонка в такой изодранной рубашке, что она лежала на его костлявый плечах, как сетка. Он-то и схватил с прилавка тяжёлую каменную ароматическую лампу и со всей силы запустил ею в голову Джанке, попав прямо в середину лба…
У обычного пятилетнего ребёнка от удара по лбу таким тяжёлым предметом случился бы перелом черепа, но у Джанки только оказалась рассечена кожа и на лицо ей хлынула струя алой крови. Она заревела от боли, зажала рану обоими ладонями и осела на пол.
Джамн, как ветер, ворвался в лавку и увидав Джанку, скорчившуюся на полу и закрывавшую ладонями лицо и сочащуюся между её птичьими пальцами кровь, закричал: — Что, что вы с ней сделали?! — Я только защищался! — крикнул мужчина в худой рубашке, бледнея, как воск. — Вы ей разбили голову! Вы разбили голову дочери демона Свири! — бешено проорал Джамн. — Да как вы посмели! Он поднял на руки ревущую в голос Джанку. — Да откуда она здесь взялась? — простонал Анур, прячась за спины воющих и плачущих от перепуга двух женщин. — Она только хотела купить соли и сахара для нашего хозяина! — Джамн был вне себя от ярости. — Вы думаете, она бы вам не заплатила? — Не в этом дело, но мы думали, что ребёнок Свири исчез совсем, ведь мы ничего не слышали о нём столько лет!.. — Исчез совсем?! А разве вы не знали, что жрец Полок приютил её? — Но мы предполагали, что он избавился от этого исчадия… — Каким образом? — насупился Джамн. — Сжёг её на своём дворе? Или утопил в нужнике? Нет, с ребёнком демона Свири так поступать негоже и вам придётся смириться с тем, что он есть и будет появляться между вами! Круто развернувшись, он зашагал прочь, унося Джанку из лавки Анура. В доме Полока Джанке были сделаны примочки и голова её была перевязана. — Вот ты и получила очередной урок, до какой степени тебя ненавидят все, все, все в этом мире и ты нужна только мне, — Полок присел возле её кровати и взял её за руку. И тут же оказался поражён: кожа демонёнка, ещё недавно мягкая, как у полноценного ребёнка, оказалась жёсткой, как доска. — Ого! — пробормотал он. — Да у тебя очередные перемены, моя маленькая нечистая демоница! — Где моя Анна? — проговорила Джанка, шаря глазами по избе. Полок кивнул Джамну и тот подал ей куклу. Джанка прижала куклу к себе: — Теперь я не расстанусь с тобой никогда! Я знаю, что без тебя мне будет плохо, ведь ты — на самом деле я, а я — это не я, — дёсны её обнажились ещё сильнее — она улыбалась. После этого случая кожа Джанки так и осталась жёсткой и шершавой, как наждак, местами она начинала бугриться. Кроме того, у неё всего за несколько дней настолько вытянулся хвост, что уже волочился за ней по земле, когда она ходила и на его конце появились шипы. А к концу лета она и сама вытянулась так, как будто она была ребёнком не пяти, а десяти лет. Между тем, в селе говорили только о ней — ребёнке демона Свири, который, оказывается, жив-здоров и собирается обитать среди людей. Новости эти пугали, но что можно было тут поделать? Изгнать демонёнка и навлечь на себя месть демона огня?