Иголка подхватывала серебристые бусины и ныряла в ткань. Как Кут, когда выныривает в прыжке из высокой травы, а потом скрывается в ней, легкая и тонкая.
- Хо!
Алай вздрогнула. Серебристые бусины посыпались из плошки с коленей на войлоки.
- Тур... - прошептала она, хватаясь за голову. - Что же ты наделал... Я их рассыпала... Напугал зачем?
- О... Не подумал! - весело отозвался Тур, глядя, как Алай осторожно собирает бусины в деревянную плошку. - Брось это! Иди к нам. Всё равно мать с женщинами из Хада едет. Там у Рудэт сын родился в прошлом месяце. Они в повозке над ним кудахчут. Иди к нам, там весело! Мы скачки будем устраивать. У Ул-хаса, говорят, испытание для воинов такое. Будем тренироваться!
- Не могу я... закончить нужно. Мать твоя ругать будет, - вздохнула Алай, прислушиваясь к смеху.
- Пойдём! Давай, не серди меня! - нахмурился Тур.
- Пожалуйста, подожди хотя бы, пока я эту часть закончу, - попросила Алай жалобно. Не хватало ещё будущего мужа сердить. - Вот, видишь? Немного осталось.
- Заканчивай и приходи, - кивнул ей Тур.
Нетерпение заставляло иголку дрожать. Алай сидела над халатом и чуть не плакала. Она выйдет замуж за Тура. Он станет хасом Расу, и все невестки и зятья будут слушаться их. Никогда не заставит она невестку сидеть над нарядом для неё, Алай, не отпуская к друзьям! Никогда!
3. Ещё хочешь?
- Ты скоро там? - Тур подъехал на своей лошадке к повозке. - Пойдём же!
Алай закрыла глаза и пару мгновений подумала, потом решительно встала, свернула халати пересыпала оставшиеся бусины в мешочек. Ничего. Ещё полтора дня пути. Она успеет.
Она спустилась под пристальным взглядом Мулги, отвязала Бус и махнула ребятам.
- Поехали! - крикнула она, с радостью глядя на Кут, которая снова навострила уши. - Смотрите, там ещё кто-то! Йет, Йет!
К вечеру они встретили ещё три хасэна, идущие вместе. Алай радостно здоровалась с друзьями, которых так давно не видела, приветствовала старых знакомых, слушала грустные и весёлые новости.
- Мы едем в Улданмай после торга, - гордо сказал парень из Гыдар-хасэна, подъехав поближе. - Твоя сестра родила сына. Я уже сказал хасу Охару. Он рад.
- Второй сын! - воскликнула радостно Алай. - Слышишь, Утар, у меня ещё один племянник!
Она обернулась на Утар, но та не слышала её, снова занятая высоким, статным Уканом из Оладэ.
Алай вздохнула. Оладэ в этот раз не был их брачным хасэном, но парень был вполне хорош собой, и Утар смотрела на него голодной лисицей, шагая рядом на своём гнедом коньке.
- Поехали в степь, - сказал Тур тихонько, подъезжая поближе. - Наперегонки. Разомнёшься! Полдня согнувшись сидела.
Алай ахнула. Выдул дух Выы из головы мысли о халате Мулги. Что же будет теперь?
- Тур, нет! Я забыла... Мне вернуться надо, - прошептала она. - Пока ещё не совсем темно!
- Завтра дошьёшь! Поехали!
Она поколебалась пару мгновений, но он глянул на неё хмуро.
- Йет! - воскликнула она, направляя кобылку налево, к югу. - Йет!
Ветер путался в косичках, забирался в рукава и за пазуху. Алай пыталась обогнать Тура, но он, смеясь, направил свою лошадь наперерез Бус.
- Я выиграл! Поехали. Я хочу есть.
Она развернула разгорячённую Бус и направилась к шатрам, которые расставляли за холмом рядом с небольшим озерцом. Бежал как-то по степи Отец Коней, спасаясь от хлёстких ударов небесной нагайки, да и оставил такие отпечатки, не пересыхающие даже в жару в конце июля, как сейчас. Отражением неба наполняли их дожди, и птицы слетались, измученные жарой, к кустарникам и невысоким деревцам, окружающим, точно ресницы, эти голубые глаза степи.
Утар, Алай и девушки из других хасэнов привычно разносили блюда и миски, следуя правилам старшинства, сначала мужчинам, а потом и дада, которым те позволили сесть на ковры поодаль. Позже хасэ вынули свирели, свистки, умтаны с лошадиными головами на грифах, а хасу Оладэ принесли большой короб с его ягетом.
Алай сидела как на иголках, пока они настраивали инструменты. Идти надо, и поскорее. Она и так замешкалась. Зачем только отвлеклась... Но и сердить Тура негоже.
Когда наконец зазвучала мелодия, и все начали подпевать, она встала и тихонько покинула шатёр. Неудобно при светильничке работать, но что уж поделать? Сама виновата. Остаётся надеяться, что Мулга не будет ругать за израсходованное масло.
Повозка тихо и одиноко стояла за шатрами, закреплённая оглоблями на тюках. Алай зажгла светильник от очага, залезла внутрь, завесила пологом от насекомых и устроилась в уголке, с грустью слушая, как парни состязаются в пении.