— Ты поэтому помяла его? — Он подошел к шкафу справа от меня и достал три бокала. — Потому что это слишком напыщенно для тебя?
Моя голова сама собой откинулась на плечи, и я помешала соус большой ложкой.
— Конечно, ты заметил вмятину.
Но когда я посмотрел на него, его глаза снова были на моей спине. Какого черта, у меня что какая-то жирная складка на спине или что-то в этом роде? Они остались там, когда он сказал:
— Конечно, я заметил, потому что у меня, черт возьми, есть глаза, Лив. Помятый дуршлаг лежал на полу в прихожей, когда я вернулся домой.
— Я куплю тебе новый пластиковый, который, гарантирую, прослужит дольше, чем этот. — Я повернулась к нему лицом, отчаянно пытаясь спрятать спину, когда я сказала. — Но забудь о дуршлаге, потому что у меня потрясающие новости, которые на самом деле сделают тебя счастливее, чем кто-либо другого в мире. Я имею в виду, кроме меня.
Его глаза теперь были сосредоточены на моем лице, пока он ждал новостей, и я застряла в паузе. Должно быть, он почувствовал мое состояние «Колин такой горячий, что я не могу говорить», потому что один уголок его рта приподнялся, и он тихо спросил:
— Сначала скажи мне, что значит твоя татуировка.
Ой. Тату. Это было глупо, но я почувствовала невероятное облегчение, что на моей спине не было какой-то неприглядной и отвратительной кляксы, которая привлекла его внимание. Татуировка представляла собой цитату из «Гордости и предубеждения», написанную небрежным курсивом вдоль моего позвоночника, так что Колину никогда не удавалось подойти достаточно близко, чтобы прочитать ее целиком.
— Ты что, полицейский? — Я сказала это так же тихо, и мне стало интересно, было ли это прелюдией перед моим ужином из-за чего воздух внезапно начал потрескивать. Я сказала с улыбкой. — Я не обязана тебе ничего говорить.
— Не заставляй меня…
— Налей мне вина, братан. — Джек пробежал по гостиной в носках и проскользнул на кухню, остановившись прямо между нами и выпустив все электричество накопившееся в воздухе. Он протягивал руку, ожидая бокал, и мне пришлось засмеяться, потому что он был таким придурком.
Все еще ухмыляясь мне, Колин налил ему вина в бокал и поставил Джеку в протянутую руку, когда мой брат сказал:
— Что это за потрясающие новости, Ливви? Тебя признали невиновным по всем пунктам обвинения в поджогах?
— Неа. Они до сих пор думают, что я специально подожгла здание.
Глаза Джека метнулись, как будто он подумал, что я говорю серьезно, что заставило меня покачать головой и пробормотать:
— Ты такой доверчивый идиот.
На самом деле тем утром я получила электронное письмо от начальника пожарной охраны с отличными новостями о расследовании. Как оказалось, моя квартира была единственной жилой в доме, потому что в остальных шел ремонт; моя была следующей в очереди. Судя по всему, строительная компания оставила на лестничной клетке какие-то опасные материалы, которые не хранились должным образом, поэтому все здание быстро сгорело, а не мои любовные письма стали единственной причиной пожара.
Итог: мне больше не нужно было беспокоиться о том, что я несу ответственность за то, что все здание сгорело дотла, слава небесам.
Я повернулась к плите, выключил огонь и схватилась за ручки огромной кастрюли с кипящими макаронами.
Колин сказал:
— Подожди, Лив. — Я посмотрела на него сбоку, когда он потянулся плечом и взял у меня ручки.
— Дай угадаю, сексист, ты считаешь, что я недостаточно сильна, чтобы слить кастрюлю лапши.
Джек застонал и подошел к пивному холодильнику.
— Вот мы и подошли к делу.
Но Колин поднял кастрюлю, отнес ее к раковине и стал выливать воду в дуршлаг.
— Не то. Ты достаточно сильна, но я боюсь, что твоя “ливская” (от Оливия) удача улыбнется тебе, и ты сделаешь что-нибудь вроде того, что чихнешь и выплеснешь кастрюлю кипятка мне в лицо.
— Это справедливо, на самом деле. — Я последовала за ним и схватил со стойки бутылку оливкового масла. — Как думаешь, после того, как ты сольешь спагетти, мистер Спасение Мира от Моего Гнева, сможешь налить мне немного вина, чтобы я не пролила его на ваши причудливые деревянные полы?
— Считай, что дело сделано. — Он взял масло из моей руки и начал сбрызгивать им макароны, наблюдая за мной. — Как только ты расскажешь мне свои новости.
— Я могла бы рассказать сейчас, — сказал я, отвернувшись от него и подойдя к столу, — но в чем тогда веселье?
Я вытащила из кармана зажигалку и зажгла свечи, поставленные в центре стола. Вся картина выглядела великолепно, от красивых белых тарелок до мерцающих колонн и салфеток из ткани цвета слоновой кости, но именно сумерки полумрака города прямо за этими гигантскими окнами делали сцену ошеломляющей.
Когда я обернулась, они оба смотрели на меня в шоке.
В частности, они смотрели на зажигалку в моей руке, два застывших чувака, которые, казалось, затаили дыхание.
— О, Боже мой, не могли бы вы двое расслабиться? Мне единственного пожара был больше, чем достаточно.