Но, черт возьми, я хотел узнать ее.
Она вызывала у меня желание противостоять ей хотя бы для того, чтобы видеть огонь гнева в ее глазах одновременно с не сходящей с лица улыбкой. Профессионал до подкорки. Подкорки, которую я хотел вскрыть, взломать, увидеть ее изнутри.
Я ненавидел это чувство. Работа — моя жизнь. Она требует всей энергии и времени, не оставляя ничего для личных отношений.
Войдя в номер, я снял свой костюм, вещь за вещью, стараясь не обращать внимания на крайней заметное натяжение на брюках.
— Ты не будешь диктовать мне правила поведения, — проворчал я, смотря на пульсирующую выпуклость под тканью.
Это была ложь. Я испытывал к ней желание, которое побуждало меня хотеть с ней самых невинных вещей. Просто видеть ее, быть близко.
Даже ее аромат вызывал желание.
Во мне разгоралось презрение за то, что она заставляла меня чувствовать, потому что я боялся ее. Моя бывшая жена использовала свою сексуальность, чтобы добраться до меня, мое желание — чтобы заполучить кольцо и мои деньги — чтобы обеспечивать своих любовников. Воспоминание об этом предательстве никогда не забудется.
Потребность в Эмме злила меня. Злило то, что каждый вечер я удовлетворял себя с мыслями о ней.
Крохотными шагами я вымещал свои эмоции на ней. Это была попытка оттолкнуть ее, которая не удалась из-за неспособности сдерживаться.
Мой первый номер оказался настоящим полем боя, а вот второй, в который она меня переселила, оказался довольно хорошим. В нем присутствовали несколько старых предметов мебели, уже давно используемые, но сотрудники отеля отлично вписали их в интерьер номера.
Нужно сообщить Ричарду Хайесу, владельцу международной сети «Камея», как хорош его отель. Несмотря на то, что у меня каждый день возникали жалобы.
Спустя неделю обслуживающий персонал усовершенствовал качество своей работы, и с каждым днем мне становилось всё труднее найти что-нибудь, хоть какую-нибудь причину, чтобы она поднялась в номер.
— Тебе не нужно ее видеть, — сказал я себе, но, взглянув на кофейник на барной стойке, на ассортимент напитков и сладостей, на одинокий пакетик сахара, сразу придумал новый план.
Не успев себя остановить, я уже стоял у телефона, набирая номер ресепшена.
— Добрый вечер, мистер Грейсон, — прозвучал её голос, и по мне прошла дрожь. Официальный тон, которым она ко мне обращалась, всегда давал волю фантазиям.
— Здесь всего один пакетик сахара, Эмма. Мне нужно еще два.
Последовала короткая пауза, и это заставило меня улыбнуться: я знал, что она проклинает меня.
— Конечно, мистер Грейсон.
Гнев в ее голосе только разжигал мой. Мне хотелось сбить ее с ног, поставить на колени.
Я был настолько тверд, что от малейшего прикосновения моя голова запрокидывалась назад. Как она отреагирует, если я открою дверь, поглаживая свой член?
Это мысль немного отрезвляла, достаточно успокаивая, чтобы эрекция была не так заметна.
Контроль и планирование — мои сильные стороны, но она продолжала всё разрушать, а я позволял. Это опасная игра, но с каждой встречей, с каждым контактом она одолевала меня.
Я выигрывал каждую битву, а она медленно побеждала в войне, но я не мог этого допустить.
Тихий стук в дверь отвлек меня от мыслей в пользу реальной девушки.
Я быстро выдохнул, открыл дверь, и посмотрел на нее. Ее дыхание сбилось, отчего моя рука дернулась в сторону. Желание, разливающееся по венам, пыталось одолеть меня. Мне хотелось лишь затащить ее в номер, нагнуть над диваном и выместить на ней всё свое раздражение.
— Ваш сахар, — она протянула руку ладонью вверх. На ее кремовой коже лежали пять маленьких коричневых пакетика.
Я взял их, стараясь не замечать огонь от мимолетного контакта с кожей.
— Я сказал два, Эмма. Считать умеешь?
— Предвидение, сэр.
— Что? — спросил я. Моя попытка не застонать была маскирована под рычание короткого слова.
— Если Вам нужно еще два, значит, понадобится три пакетика для второй чашки.
Она действительно предвидела мои желания или пыталась сделать так, чтобы я не позвал ее из-за сахара завтра?
— Приятно видеть, что ты знаешь основы сложения. Калькулятор подать?