Рука Нико поднимается так быстро, что я отскакиваю назад, уверенная, что он собирается ударить меня. Гнев искривляет его сильную челюсть, но он не делает движения в мою сторону. — Остановись, — выдавливает он сквозь зубы. — День, когда я попрошу своего сводного брата о помощи, будет моим последним днем на этой земле. — Он стискивает челюсти, скрежеща зубами. — Нет, я беру свои слова обратно. Я лучше миллион раз умру, чем попрошу его пошевелить для меня пальцем.
—Это не для тебя, это для меня.
Нико сокращает расстояние между нами, и я отшатываюсь, ударяясь о причудливый шкаф. Его рука обвивается вокруг моей шеи и притягивает меня к себе. — Ты моя. Все, что связано с тобой, напрямую влияет на меня. Разве ты этого не видишь?
Прищурив глаза на одержимого психа, я выдавливаю: —Я. Не. Твоя.
—Продолжай лгать себе, лисенок. Однажды это станет утомительным. Я знаю, что для меня это уже стало утомительным. — Он разворачивается на каблуках и выходит из спальни.
Все мое тело подается вперед, и я делаю глубокий вдох в тот момент, когда он уходит.
Несколько часов спустя я наконец выхожу из своей новой спальни, потому что, судя по звукам, доносящимся из моего желудка, мои внутренности поедают сами себя. Крадучись по коридору, я в восторге от себя за то, что могу переносить весь свой вес на носки, не морщась. Если все пойдет хорошо, к понедельнику я вернусь в Палестру.
И ни минутой позже.
Мне нужно немного уединения от удушающего босса мафии.
Кстати о… знакомый глубокий тенор доносится из кухни. Я останавливаюсь в конце коридора и выглядываю из-за стены. Нико сидит на мраморном столике, прижав к уху мобильный телефон.
—Я сказал Цяню, что мне нужно подумать об этом, — рычит он тому, кто на другом конце провода. Еще одна долгая пауза. — Все не так просто, Марко.
Ах, неуловимый брат. Как бы ни было страшно думать о жизни с двумя Росси, я не могу не заинтересоваться братом или сестрой Нико. Мой преследователь ошивается поблизости уже несколько недель, а я до сих пор ни разу не встречалась с его братом. Это странно.
—Да, я понимаю, что это может означать для нас. Я не дурак. Я также не собираюсь ввязываться в соглашение, из которого было бы чрезвычайно трудно выпутаться.
Какое соглашение? Я придвигаюсь ближе, пытаясь собрать воедино обсуждение только из половины разговора. Мой желудок издает смущающее урчание, и мрачный взгляд Нико поворачивается в мою сторону.
—Я должен идти, — бормочет он. — Ты вернешься только на следующей неделе, верно? — Брат Нико, должно быть, соглашается, потому что улыбка облегчения скользит по напряженно сжатым челюстям. — Хорошо, тогда увидимся. — Он убирает телефон в карман и длинным пальцем манит меня выйти из тени. Мои мысли мгновенно возвращаются к этой зловещей цифре и множественным оргазмам, которые она вызвала во мне. — Иди сюда, лисенок, ты, кажется, проголодалась. — Грубость в его тоне говорит о голоде, с которым я очень хорошо знакома. Голод, который я абсолютно, категорически отказываюсь утолять, если не будут удовлетворены мои требования с Данте.
Я медленно преодолеваю разделяющее нас расстояние.