Ей было неприятно от понимания того, что сестра короля до сих пор считает себя виноватой во всех смертных грехах. Принцесса была соучастна в них ровно настолько же, насколько может соучастен быть в ограблении собственного дома человек, забывший закрыть входную дверь на ключ.
Однако Нуала все равно считала, что в происходящем есть и ее вина, и Миата, обеспокоенная состоянием своей госпожи, не знала, как помочь в этой ситуации и что сказать. Ведь в отличие от принцессы, сама служанка не особо думала об огромном числе людских жертв, считая, что это довольно большая плата за свободу и за место под солнцем.
Миата даже ни разу за это время не задалась вопросом о числе раненых и убитых, она просто жила в новом мире, мире, где все волшебные создания постепенно обретали свободу, а потому ей была непонятна серьезная заинтересованность человеческим родом сестры короля и ее переживания о его судьбе.
— Очень рада это слышать, — начала спокойно Миата, стараясь перевести мысли принцессы в другое русло. — Надеюсь Вы прекрасно спали не потому, что мои истории Вас так утомили?
— Нет, что ты? — удивленно спросила Нуала, но, увидев хитрые искорки в глазах служанки, улыбнулась. — Ты очень хорошо рассказываешь сказки.
— Действительно, и что же это я до сих пор в служанках, если у меня врожденный талант оратора? — иронично спросила Миата, опускаясь на постель рядом с принцессой.
— Я ведь серьезно, — искренне проговорила Нуала, видя, что служанка не восприняла комплимент всерьез.
— Спасибо, Миледи, — улыбаясь, ответила Миата. — Но нам нужно прекратить свои утренние беседы, если мы хотим успеть подготовить Вас к предстоящему торжеству.
— Я совсем и забыла об этом, — удивленно и испуганно произнесла Нуала, отчего Миата лишь усмехнулась: она не понимала, как вообще можно выбросить из головы мысль о празднике.
— Что ж, вот я Вам и напомнила. Принц Акэл прибудет ближе к вечеру, насколько мне известно, поэтому король приказал мне полностью подготовить Вас к его приезду, — серьезно проговорила Миата, превращаясь из веселой и интересной собеседницы в строгую и ответственную служанку.
— Король? — переспросила Нуала, у которой одно упоминание брата вызывало томительную и сладкую боль в груди.
— Конечно, король. Лишь он имеет право приказывать мне, — не обратив внимания на странность вопроса, ответила Миата, подходя к столу, на котором лежал поднос с пищей. — Так что, попрошу Вас поесть, и мы приступим к приготовлениям. А то Вы совсем измяли свое платье.
Нуала, услышав слова служанки, опустила взгляд на свое платье, которое действительно было сильно помято. Принцесса была удивлена тому, что заснула прямо в нем, а утром даже не обратила на это никакого внимания, будучи погруженной в собственные мысли и переживания, делавшие ее невнимательной к происходящему.
— Я даже не заметила, что все еще нахожусь в нем, — беря из принесенного Миатой блюда яблоко, ответила Нуала.
Служанка внушала доверие, а потому принцесса уже без какой-либо замкнутости или стеснения говорила с ней, не боясь, что та может оказаться шпионкой Селин, от одной мысли о которой эльфийской деве становилось неприятно и тяжело.
— Это можно понять… Вы вчера очень устали, поэтому были сами не своя, — с пониманием проговорила Миата, обводя принцессу внимательным взглядом. — Однако скоро мы приведем Вас в надлежащий вид. Поверьте, Вы будете приятно удивлены, увидев то, что подготовил для Вас король.
— Правда? — чувствуя смущение и приятное тепло, растекающееся по всему телу, спросила Нуала. — Скажи, Миата… Что из себя представляет Селин? — принцесса не смогла спокойно произнести это имя: ее голос дрогнул, однако служанка не придала этому значения.
— Что же может представлять из себя самодовольная, гордая и влюбленная в себя фейри-нарцисс? Именно эти качества и характеризуют Селин. Вы можете подумать, что я завидую ее привлекательности, однако это не так. Эльфийка, пустая внутри, не заслуживает того, чтобы восхваляли ее внешнюю оболочку, — отвечала Миата, пока Нуала с аппетитом вкушала принесенные фрукты: все же терзания и тяжелые размышления отбирали слишком много сил, заставляя организм слабеть.