Поэтому Михаил лишь устало сглатывает в горле тугой ком, стараясь внимательнее смотреть на дорогу, чтобы не замечать того, что вытворяет его маленькая любовница. Потому что эта зеленоглазая девчонка, как он уже успел убедиться, способна на многое ради собственное выгоды. И, возможно, именно эта откровенная беспринципность его и привлекла. Такая раскрепощённость, готовность… Сразу захотелось раздавить эту малышку, заставив задыхаться от его власти над ней.
Сейчас, искоса поглядывая на Кристину, призывно задравшую платье и расставившую ноги, чтобы позволить ему любоваться своими кружевными трусиками, ему слабо верилось в то, что на эту девушку час назад он направлял пистолет и всё же оставил в живых.
Хотя даже изначально он и не собирался её убивать, хотелось просто поиграть. Но похоже вместо этого поиграли с ним, и это позабивало. Всё же у женщин было то оружие, которое он порой не мог победить. Их красота и сексуальность.
А, если это дополнялось умом, то становилось и вовсе бесценно. По крайней мере с Кристиной ему захотелось поразвлечься. Поразвлечься без какого-то продолжения. От силы… пару недель. После которых она будет умолять его остаться, а он вышвырнет её, как суку…
Наверное, поэтому мафиози сейчас откровенно промолчал в ответ на её провокацию, в сотый раз усмехаясь и сохраняя хладнокровие. Да и правда в её словах тоже была, ведь в принципе Михаил, действительно, легко мог дать отвезти её водителю, чтобы не отвлекать себя по пустякам. Однако почему-то этого не сделал. Почему? Этого мафиози не понимал. Возможно, чтобы устранить риск её побега.
Больше они не разговаривали. Ехали молча, и Кристине отчасти казалось, что такая обстановка до безумия напоминала атмосферу гроба. Тишина и напряжение. По крайней мере это то, с чем ассоциировалась у неё потусторонняя жизнь, и, может быть, оказаться там для неё было бы сегодня лучшим решением. Ведь особых причин цепляться за эту жизнь не было, а спокойствие и желание исчезнуть были так… вожделенны. Но всё же кое-что заставляло её жить… Точнее кое-кто заставлял жить…
Машина довольно резко остановилась. И это отрезвляющее торможение заставило Крис больно удариться головой о сидение. Она тут же против воли зашипела, оскаливая свои жемчужно-белые зубы, как бы выражая своё раздражение. Такие шутки со стороны всегда откровенно её выбешивали.
Хотелось что-то откровенно съязвить, однако брюнетка лишь фыркнула, открывая дверцу машины, чтобы выйти из неё подобно королеве, которой ей никогда в жизни не быть. Только вот ей способна польстить даже эта иллюзия. На ярко накрашенных губах вспыхивает подобие улыбки.
Девушка делает шаги по направлению к дому, уверенно держась на огромных каблуках. Сзади не слышатся хотя бы отдалённые звуки шагов. И это в одно мгновение позволяет Кристине понять, что мафиози не идёт за ней. И это просто прекрасно, потому что в отсутствии его рядом можно хотя бы отдалённо расслабиться, а не чувствовать себя в напряжений каждую чёртову секунду.
Возможно, поэтому, когда она входит в дом и прислоняется спиной к закрытой двери, то облегчённо выдыхает. Хотя насколько свободно можно вздохнуть в этом доме вопрос спорный. И, наверное, по канону любой книги брюнетка должна была сейчас заплакать, жалея свою горькую судьбу, однако делать этого откровенно не хотелось.
Почему? Просто потому, что внутри уже не было ни боли, ни отчаяния. Уже долгое время в душе была только откровенная пустота. Она уже давно могла спокойно спать на кровати, где её распнули первый раз, взяв как дешёвую девку. Хотя раньше казалось, что легче повеситься, чем сделать это.
Она могла ходить по этому дому, вспоминая как и за что её проигрывали. Это больше не трогало, не вызывало эмоций. Просто в какой-то момент осталось лишь две вещи в доме, способные вызвать у неё хоть какие-то эмоции: книга с любимой сказкой и единственный портрет. И её вины в этом не было. Ведь постоянно испытывая боль, ты просто учишься жить с ней, привыкая. И Крис тоже привыкла.
А сейчас в душе почему-то были какие-то совсем смутные эмоции: ей не хотелось уходить, но ей и не хотелось оставаться. И брюнетка просто безвольной куклой замерла посреди комнаты, сжимая в руках книжку, которую достала из сейфа, в котором не было ничего, кроме неё. Поэтому отец зря пытался узнать от него пин-код. Ему бы она не принесла никакой ценности. Его ценностью были лишь деньги, которых у неё не было.
Кристина устало остановилась у серой стены возле небольшого портрета человека, чьи глаза смотрели на неё так пронзительно, что в сердце в который раз за день отчаянно кольнуло. Она проглотила в горле тугой ком, чуть улыбаясь так печально, что со стороны показалось бы, что она плачет. Но сил на это у неё уже не было.