Силуэт самого родного и близкого человека, оставшегося у неё на земле. Того, ради которого она бы продала и душу… Хотя. Уже продала. И ни на секунду не пожалела об этом.
Только при мысли о том, что он сейчас здесь тонкие пальцы начинают дрожать, как и сами руки. Впрочем, как и она сама. Всё её тело тоже начинает бить нервная дрожь. Настолько сильная, что со стороны Михаилу, кажется, что её трясёт в припадке какой-нибудь лихорадки.
Однако не ему ли не знать, что это не так? Ему ли не знать, что причина этого тот, кто сейчас стоит перед ней, не решаясь подойти ближе, до сих пор ещё не до конца осознавая происходящее и не принимая его за действительную реальность?
Мафиози хочется сказать ей хоть что-то, отвесить колкие комментарий в его стиле, но он во время останавливает себя, почему-то также замирая. Она должна сама понять, что сейчас делать, как поступить, как справится с сумбуром, появившимся в голове. Ведь именно этот момент своей жизни был самым желанным все эти годы. Так, чего сейчас девушка устраивает драму? Так глупо…
Только почему-то его взгляд опускается на её босые ноги, а он сам невольно ёжиться, будто от холода, думая о том, что ей стоило бы обуть хоть какие-то туфли. Очередная глупость, которой он, видимо, заразился от неё… Ему просто интересна развязка. Не боле…
Ещё несколько секунд перед его глазами предстаёт эта немая сцена, в которой все главные лица, будто бы застыли замертво. И только потом, девушка вдруг делает короткий шаг, затем ещё один, словно, наконец, выходя из транса.
Спокойно и чинно, как будто происходящее вокруг это лишь какое-то второсортное кино, где она — главная героиня, за которой идёт напряжённая фотосъёмка. И каждый её шаг отдаётся в ушах все присутствующих осторожным стуком.
Но никто, кроме неё, не знал, чего это внешняя холодность стоила ей, сосредоточившей в себе сейчас все те эмоции, которые, наверное, смогли бы разорвать другого человека изнутри. Все они читались лишь в этих прерывистых вздохах, наигранно смелых шагах, дрожащих руках и подрагивающих плечах.
Эти маленькие жесты выдавали её с головой, несмотря на это безумно красивое лицо, остающееся непроницаемым. Хотя, чтобы почувствовать напряжение, Михаилу не нужно было видеть её лицо, хватало чуть петляющей походки.
Он слишком хорошо успел узнать эту маленькую стерву.
Стерву, которая сейчас становилась такой до безумия сильной и одновременно настолько беззащитной, что даже его сердце как-то болезненно начинало покалывать. Просто потому, что сейчас, казалось, она вот-вот упадёт и заплачет от грёбанного преизбытка эмоций, но Крис не плакала. Она просто так поступательно сокращала расстояние между собой и тем, преданность кому восхищала даже Михаила.
Но на реакцию мафиози было всё равно. Единственное, что сейчас имело смысл. Тот, кто стыдливо ждал её, не в силах идти дальше. Он остановился. А в её душе тут же залёг испуг. Такой сильный, что просто невыносимо. И девушка, словно, срывая себя с цепи, резко подошла ближе, понимая, что ещё немного и совсем сойдёт с ума, если не увидит родное лицо, целое и невредимое. Живое. Поняла, что если не увидит, то всё внутри просто рухнет, медленно убивая.
И брюнетка увидела. Впервые за эти несколько лет. Его. Такого близкого, живого, стоящего рядом и смотрящего на неё с недоверием, будто она — какой-то блик или глюк сознания. Однако это было реальностью. Они оба понимали это, чувствуя, как проклятые слёзы начинают собираться в уголках глаз, а дышать становится больно.
Она дождалась. Они выдержали.
И, кажется, это так глупо. Но в этот момент, Кристина поверила в том, что на свете, действительно, есть Бог. Бог, который её услышал.