— Верно. — Я принужденно усмехнулся, потому что не стану вести себя странно и потерять ее из-за этого. — Я так и думал. Не беспокойся об этом. Это забыто.
— Ты уверен? Нужно ли нам больше говорить об этом? Тебе нужно больше убедительности? Поскольку мы такие хорошие друзья, это было бы практически инцестом, если бы мы встречались! Ты хоть представляешь?! — Она слабо смеется.
Моя рука сжимается в боку, потому что да, я могу представить. И это не похоже на инцест для меня.
Такое ощущение, что я босиком только что наступил на ржавый гвоздь. Я делаю глубокий вдох и потираю затылок.
— Серьезно, у нас все хорошо, Бри. Я верю тебе. Но я должен попасть на эту встречу.
— О верно! Конечно! Извини, что беспокою тебя. Мы можем поговорить позже.
— Определенно.
— Ужин сегодня вечером?
— Да, я напишу тебе, когда тренировка закончится. Вероятно, около 6:30.
— Отлично! — говорит она чересчур бодрым голосом, который раздражает мои сморщенные нервы. — Я приготовлю вегетарианскую лазанью.
Я вздыхаю от ее очевидных попыток нейтрализовать ситуацию. Я так устал от нейтральности. Я готов спровоцировать к черту что-нибудь.
— Ты не обязана этого делать. Мы можем просто заказать еду на вынос, и я заберу ее по дороге домой.
— Нет! Я хочу! Это меньшее, что я могу сделать после всего этого. Я приготовлю лазанью, и мы поиграем в Марио, как обычно, и все будет отлично!
Ага. Совершенно нормально.
Все будет хорошо.
Я возвращаюсь домой после тренировки, чувствуя запах потрясающей вегетарианской лазаньи Бри и видя, как она носится по моей кухне и танцует под «Веришь ли ты в волшебство?» Бри работала на кухне в маленькой закусочной после школы с момента нашего знакомства до окончания средней школы. Я пытался устроиться туда на работу, чтобы проводить с ней больше времени, но мои родители узнали об этом и заставили меня уйти. Они не хотели, чтобы я сосредотачивался на чем-либо, кроме своей игры, и, поскольку мои родители были довольно обеспеченными, я никогда не нуждался в работе.
Однако родители Бри упорно трудились, чтобы заработать каждую копейку, и Бри тоже. Я не знаю, как она все это успевала — школу, танцы и работу, — но она это делала. Часть меня завидовала ей и тому, как она могла работать и копить деньги на покупку собственной машины. О, чувак, это был биттер, но он был ее . Мне все передавали, да и то обычно с ложечки. В шестнадцать лет я водил грузовик за сорок тысяч долларов. Бампер Бри был приклеен клейкой лентой неоново-зеленого цвета.
Я не могу слишком много жаловаться, потому что мои родители привели меня туда, где я сейчас нахожусь, но что-то во мне, по-видимому, не полностью простило их за то, как сильно они вели меня к успеху, с тех пор, как я каждый раз вижу одно из их имен в моем идентификаторе вызывающего абонента., я должен сделать глубокий вдох, прежде чем ответить.
Все, что я хотел, это футбол и неоново-зеленый скотч, и у меня всегда было ощущение, что мои родители смотрели на меня и не видели ничего, кроме способа обеспечить себе финансовую безопасность и статус на всю оставшуюся жизнь. Футбол был единственной жизнью, которой они хотели, чтобы я жил.
Но хватит о моих родителях.
Бри — невероятный повар, но я также знаю, что она ненавидит готовить, поэтому мне больно смотреть, как она пытается исправить то, что произошло прошлой ночью. Хотя, я признаю, она не выглядит так, как будто она ненавидит это в настоящее время с тем, как она покачивает бедрами в такт музыке.
Она меня пока не видит, поэтому с улыбкой я скрещиваю руки и прислоняюсь к дверному косяку, наблюдая, как Бри наклоняется над островом, чтобы добавить несколько щепоток пармезана в салатник с шимми. Ее волосы падают на плечи, как будто они такие же бодрые, как и она сама.
Внезапно она осознает меня, и ее голова взлетает вверх. Ее щеки розовеют всего на долю секунды, прежде чем ее танец становится еще более драматичным.
— Ты такой придурок, что стоишь и смотришь на меня! — кричит она, перекрывая громкую музыку, и начинает танцевать. Она выбрасывает леску и наматывает меня. Она везет меня на автомойку. Мы закупаемся продуктами.