Так как всё свободное время посвящалось учёбе, с социальной жизнью не складывалось. Сверстники Саэки недолюбливали. Постоянно дразнили за розовые волосы и большой лоб, да и в целом внешность его казалась им какой-то несуразной, а характер только отталкивал. Именно тогда Саэки решил, что ему жизненно необходимо подружиться с Саске. Саске любили. Саске уважали. Мальчик подумал, что, быть может, если всеми обожаемый Саске станет его другом, то издевательства прекратятся.
Вместо этого Ино научила его обращать поменьше внимания на слова окружающих. Уже в Академии Саэки невероятным образом сдружился с Наруто, а чуть позже и с Хинатой. И окончательно смирился с мыслью, что занесён в список неудачников несмываемыми чернилами: ребята до сих пор шептались за его спиной. А сблизиться с Саске так и не получилось, хотя после распределения выпускников по командам он автоматически перешёл в разряд «друзей». Саэки понятия не имел, как к нему подступиться. Саске Учиха похож на принца из сказок: недосягаемый, красивый, с поблекшими искорками в глазах, но всегда приходящий на помощь, пусть даже и неохотно. Глядя на него, Саэки невольно представлял заезженный сюжет: он — холоден, жесток и несчастен, она — его спасение, луч света в тёмном царстве, поэтому рядом с ней он становится самым любящим, понимающим и заботливым человеком на свете. Таким должен быть настоящий герой романтических историй (по твёрдому убеждению Саэки). Этот тип персонажей привлекал его. Быть может, потому, что бесклановому мальчику из небогатой семьи хотелось почувствовать себя кем-то особенным. Хотелось, чтобы однажды кто-то полюбил его просто так, со всеми недостатками. Чтобы не нужно было становиться лучшим.
Но Саэки не был особенным. И он не был героем.
Герои не впадают в панику, когда дорогой их сердцу человек кричит от боли. Герои действуют, наплевав на все правила. Герои спасают, не дожидаясь одобрения. Не теряют времени.
Саэки ненавидел себя за потраченное время. На ум приходили десятки возможностей предотвращения катастрофы. Нужно было поступить иначе, переиграть весь сценарий, не выслушивая Какаши-сенсея.
Но Саэки просто стоял на трибунах, перегнувшись через перекладину и держась за неё так, что пальцы немели, и смотрел, как из песчаного шара, внутри которого находилась Габриэль, вырывается уродливая когтистая лапа — Саске отшатывается в сторону. С кончиков пальцев Учихи капала багровая жидкость. Завывания молниями прожигали сознание не хуже чидори. При одном воспоминании о пронзительном птичьем щебете и последующем крике страха и боли — самом ужасном звуке из всех, что Саэки когда-либо слышал, — кровь стыла в жилах и всё тело била судорога. Саэки не знал, как унять, как скрыть эту дрожь. Он, в любой момент готовый сорваться с места, следил за каждым происходящим на арене событием, боясь даже моргать. Какаши-сенсей, будто уловив это настроение, предупреждающе дотронулся до его плеча. Когда Саэки дерганно обернулся, в глазах Какаши читалось немое предупреждение.
Не лезь.
Ты не справишься с этим.
Ты не Учиха.
Делай то, что у тебя получается лучше всего.
Будь хорошим мальчиком.
Саэки оставалось только стиснуть зубы. Внутренне его выворачивало. Казалось, что сердце уже давно билось за пределами грудной клетки — там, куда Саэки не позволяли спускаться. Какого чёрта бой не останавливали? Любому очевидно, что произошло нечто из ряда вон, а потому ни о каком продолжении и речи быть не может.
Сейчас Саэки перепрыгивал с ветки на ветку, следуя за Паккуном — маленьким мопсом с заколебавшейся физиономией, подозрительно напоминающей выражение лица Какаши-сенсея или Шикамару. Наруто не отставал ни на шаг. Его брови были сдвинуты, а губы то и дело шевелились, но Саэки не слышал слов. Шикамару остался позади, вызвавшись задержать преследующий их отряд шиноби Звука — неожиданно благородный поступок для такого лентяя. Кто знает, может, это лишь предлог, чтобы сбежать? Нара ведь недавно говорил, что в бой его и палкой не загонишь. С чего бы ему геройствовать? Слишком это подозрительно. Однако Саэки не озвучивал своих мыслей. Да и некогда было разбираться в причинно-следственных связях. Куда важнее позволить команде Песка сбежать. И убедиться, что с Габи всё хорошо. Саэки практически молился, чтобы они остановили Саске раньше, чем тот доберётся до цели.
Перед глазами всё ещё стоял образ Габриэль: подкашивающиеся ноги, окровавленное плечо — вид совершенно несчастный и безумный. Габриэль еле стояла там, на арене, держалась руками за голову и не переставала всхлипывать. А вокруг раздавались противные шепотки, ликующие возгласы, передавались из рук в руки деньги. Как они смеют радоваться чужим страданиям? Делать ставки? Отвращение мурашками пробежало от стиснутых кулаков до покрасневших щек. На языке появился привкус крови: прикусил щеку слишком сильно. В глазах щипало. Саэки не мог думать ни о чем больше. Его мир сузился до Габи — его Габи, которая истекала кровью, всё никак не успокаивалась, — и отчаянного желания защитить еë любой ценой. Он сам не заметил, когда перекинул ноги через перила, но мужская рука схватила его за воротник и с силой оттянула.
— Саэки, — опять это вечное выражение снисходительности и понимания боли всего мира! — Оставайся здесь. Это приказ.