Глава 5 - Ханна
Музыка неумолимо бьет, глубокая басовая линия, которая грохочет в моей груди и оставляет звон в ушах. Даже когда я пробираюсь через переполненный зал клуба, я не могу от нее убежать. Она цепляется за меня, как вонь пролитого спиртного и дешевого одеколона — постоянное напоминание о том, где я и как сильно я это ненавижу.
Эта работа не должна была быть постоянной. Когда я начинала, я говорил себе, что это всего лишь средство для достижения цели, способ накопить денег и в конце концов вернуться в художественную школу. Я бросила учебу на первом курсе, не потому что я была недостаточно хороша, а потому что жизнь имела обыкновение выбивать у тебя ноги из-под ног, когда ты только начинал бежать.
Аренда, продукты, коммунальные платежи — все это росло быстрее, чем я ожидала, когда я впервые переехал в город. Мечты о зарисовках под солнечным светом и исследовании галерей сменились двенадцатичасовыми сменами под ярким светом стробоскопов, уклонением от хватающих рук и злобных взглядов.
— Привет, милая, — невнятно говорит мужчина, протягивая руку, когда я прохожу мимо с подносом, полным пустых стаканов.
Я отхожу от него, моя улыбка застывает на месте. — Приятного вечера, сэр.
Каждый вечер одно и то же. Пьяные клиенты, которые думают, что униформа дает им право лапать меня, словно я часть развлечения.
Когда я прохожу мимо бара, одна из барменш, Карла, сочувственно на меня смотрит. — Почти закончила? — спрашивает она, ее голос едва слышен из-за музыки.
Я киваю, балансируя подносом на бедре. — Еще десять минут, — отвечаю я, взглянув на часы на стене. — Не то чтобы я считала или что-то в этом роде.
Карла фыркает, протирая стойку. — И ты, и я. Держись там.
Я выдавливаю улыбку, но моя хватка на подносе крепче, когда я направляюсь в конец. Чем дальше я отхожу от шума основного этажа, тем больше мое разочарование вырывается на поверхность. Дело не только в грубых клиентах или оглушительной музыке. Дело во всем.
Работа, люди, сплошная рутина всего этого — это удушает. Крис, однако, худший из них. Его самодовольная улыбка, когда он разговаривает со мной, как будто он делает мне одолжение, сохраняя мою работу.
Ранее сегодня вечером он позвал меня в свой кабинет, и его тон был полон фальшивой заботы, когда он сказал: — Если тебе это по душе, я мог бы тебе помочь. Некоторые VIP-персоны заплатили бы хорошие деньги за такую милую штучку, как ты.
Слова снова и снова вертятся у меня в голове, и каждый слог царапает кожу, словно наждачная бумага.
Не знаю, что меня больше бесит — то, как небрежно он предложил мне продать себя, или то, что он явно думал, что я подумаю об этом.
Я толкаю дверь в комнату для персонала, ставлю поднос на стойку, прежде чем взять сумку. Моя смена официально закончилась, и большинство других официанток уже ушли на ночь. Приглушенная музыка просачивается сквозь стены, здесь тише, но все еще постоянно присутствует.
Когда я закидываю сумку на плечо, мой взгляд падает на мятый корешок зарплатного чека, торчащий сверху. Это жалкая сумма, ее едва хватает, чтобы прожить после того, как я плачу аренду и покупаю продукты. Копить на художественную школу — это как пытаться наполнить бассейн пипеткой.
Но я все равно не могу отпустить это. Мысль о том, что я наконец-то вернусь в тот мир — к альбомам и холстам и бесконечным возможностям — заставляют меня продолжать. Даже если это означает выдерживать ночи, подобные этой.
Я пролистываю фотографии, и моя грудь сжимается, когда я пролистываю части своих старых работ. Вот набросок углем матери, держащей на руках своего ребенка, мягкие пятна придают ему воздушность. Далее следует яркая акварель горного хребта на закате, за которой следует минималистский рисунок чернилами городского горизонта.
Я останавливаюсь на одной из них — детальной масляной картине девушки, стоящей на краю леса, ее лицо полуосвещено золотистым светом, пробивающимся сквозь деревья. Мне потребовались недели, чтобы закончить ее, каждый мазок кисти был трудом любви.
Я продала ее за арендную плату на второй месяц в городе. Она не принесла много — даже близко не стоила того, что стоила — но в то время у меня не было выбора.
Мои пальцы зависли над экраном, воспоминание о том, как я передала ее покупателю, все еще живо. То, как они улыбались, с нетерпением везя ее домой, в то время как я чувствовала, что потеряла часть себя.
Я скучаю по этому. По всему этому.