— Мысли читаешь, — парень блаженно улыбнулся. — Вон у нас мост все никак не может построиться, а хотят-то — разводной, чтобы реку не перекрывал, а то из-за подвесного только проблемы сплошные.
— Я рад, что ты проглядываешь жалобы.
— Да я в них живу! Герда каждый день приносит мне по стопке и говорит, мол, читай. Ну я и читаю, кратко тезисами выписываю их содержание и передаю вам с Дженеврой.
Я поморщился, благо моего лица мой спутник видеть не.
— Так вот, как у вас дела делаются. А я-то думал, как так быстро все прочитывается.
Робин продолжил:
— Джейн больше никого до этого не допускает, будто секрет какой, что оттуда на днях кто-то навернулся…
Ребенок. У меня будет ребенок.
Сосредоточившись на ускорившемся биении своего сердца, ощущая, как по мере удаления от Ла Круа какая-то невидимая нить постепенно все сильнее натягивается и в конце концов просто рвется.
Робин замолк, наш разговор оборвался, и мы продолжили наш путь в звенящей тишине таинственного Огнива.
========== Часть 5 ==========
— Стой, Вильгельм, подожди! — мое запястье обхватили тонкие пальцы — я застыл, заслонивлись от слишком яркого света зажженного фонаря. — Что с тобой?
— Все в порядке, — собственный голос показался мне глухим и каким-то неестественно низким, я прокашлялся, глаз отдал пульсирующей болью. Натянутая, едва начавшая заживать кожа на рассеченной губе снова треснула. Кончиком языка я ощутил вкус крови.
Отец, несмотря на мягкий покладистый характер, в моменты раздражения делался настоящим тираном. Будучи эталоном морали и нравственности для своих людей, в отношениях со мной он не имел в своем характере никакой сдерживающей терпимости. Вероятно сказывался его преклонный возраст, потому что в моей памяти еще были живы воспоминания о его заботе и участии, но в какой-то момент его словно подменили. Стоило мне нарушить одно из установленных им правил, как мягкий, надтреснутый от возраста тембр моментально взлетал вверх, а рука опасно заносилась для удара.
О таких говорят «в тихом омуте водятся черти». Его заместители и помощники — статные, как на подбор, сухие старички, важные и серьезные, во время таких вспышек гнева лишь безучастно наблюдали за происходящим и приподнимали острые подбородки, иногда кивая в знак согласия.
За время правления Феодоссия Второго ‘Светлого’ государство Де Данслис не приняло участия ни в одной войне и официально не участвовало ни в одном вооруженном конфликте в других странах. На публичных выступлениях Его Величество скорбно говорил своему народу о том, что сила их земли не в кулаках, а в той мирной стороне силы, которая предпочитает оборону прямому нападению.
Феодоссий с юности рьяно выступал на стороне религиозного развития, строил скромного убранства церкви, храмы и часовни. За первые двадцать лет его правления появилось огромное количество церковно-приходских училищ, где можно было получить дешевое среднее образование; были созданы сотни общин, материально поддержаны несколько разных религиозных культов, а люди, принадлежащие к ним — вне зависимости от вероисповедания — особенно старейшины, коих насчитывалось более двух сотен, стали одними из самых уважаемых в Де Данслис людей.
Феодоссий долго не мог определиться, какой из религий отдать предпочтение, и в итоге решил не выбирать. После смерти своей жены он приблизил к себе трех религиозных деятелей — по одному от каждой веры — и сделал их своими советниками.
Однако после скандального ухода нашего брата Джорджа в монахи и его публичного отказа от престола, отец изгнал своих советников из страны, отдал приказ об уничтожении всяких упоминаний старшего сына в рукописях и документах.
С тех пор отец взялся за наше с Джейн воспитание с особым усердием, уже не питая никаких иллюзий насчет нашего «самообразования», которым он называл обучение у ряда учителей, приходивших к нам исправно каждое утро кроме седьмого дня недели.
Тем временем его вспыльчивость, так исправно контролируемая на публике, с возрастом лишь усугублялась. С некоторых пор он предпочел лично присутствовать на наших с Джейн занятиях, считая, что так контролирует процесс обучения, не осознавая, что своим присутствием и постоянными комментариями в адрес несовершенства стандартных учебных процедур лишь мешал. Однако никто из нас не имел никакого права выказывать своего к этому отношения.
Что до нас, Джейн, как вторая по возрасту, была его любимицей. Единственная дочь. Пожалуй, этим она была обязана своей внешней схожести с нашей бабушкой по отцовской линии. Ко мне же отец постепенно начал относиться с настороженной холодностью, будто я был нежеланным бастардом, а не его законнорожденным сыном.