Дверь распахнулась, и в комнату буквально ввалился взмыленный, но чем-то очень довольный мужчина с курительной трубкой из черного дерева в одной руке и белым зонтом в другой.
— Чарльз?..
— О, я тебя отвлек? Но это не важно, сейчас ты пойдешь со мной, и я расскажу тебе кое-что воистину замечательное, — не спрашивая разрешения, он за руку выволок Теодора из спальни и захлопнул за ними дверь.
Они преодолели два лестничных пролета и вошли в просторную залу на первом этаже. Здесь было прохладнее, чем в душной комнате на третьем, поэтому Франка следовало благодарить хотя бы за это.
— Так, — многозначительно изрек Чарльз, резко останавливаясь, вешая зонт на левую руку, этой же рукой выхватывая у друга бокал. Он был одет во все белое. Ослепительно белое и очень чистое. — А теперь с самого начала и по порядку, — короткие светло-каштановые волосы были покрыты заметной проседью, но его не старило даже это. В свои пятьдесят пять он выглядел максимум лет на сорок. — А начну я с того, что ты бы эту шлюху взашей гнал из своего дома, Теодор. Продолжу тем, что ты посадил на своей рубашке пятно. Нет, с другой стороны. Видел бы тебя отец… хотя отец твой не лучше был, так что замнем этот вопрос. Не надо сейчас прихорашиваться, я не дама, и мне на эти твои пятна, мой мальчик, глубоко плевать, да и прощелкал ты время, когда было нужно этим морочить свою светлую голову.
— Чарльз… — Теодор закатил глаза и, не выдержав, улыбнулся. — Ты хотел ближе к делу, — он сложил руки на груди и склонил голову набок.
— Ты прав, — Франк ослепительно осклабился и, сжав зубами мундштук трубки, правой рукой полез за пазуху, даже так продолжая говорить. — У меня тут ключ к спасению твоей погрязшей в грехе души завалялся, — он задорно подмигнул д’Этруфэ и протянул ему конверт, наконец, вынув трубку изо рта. — Не благодари, оно мне ничего не стоило.
Теодора бросило в дрожь. Он какое-то время молча смотрел на конверт.
— Открой же, — Чарльз бодро указал мундштуком в его сторону. Столкнувшись с растерянным взглядом Теодора, мужчина хохотнул. — Нет, приятель, я тебя не обманываю. Это именно то, о чем ты думаешь.
Священник в мгновение вскрыл конверт и достал содержимое.
— Билет в Ла Круа. И не смотри на меня так, а то я расплачусь от жалости. Вот дурачье… иди собирайся. Хотя, стой. Хотел спросить.
Уловив нотки сомнения в голосе мужчины, Теодор замер, смотря тому в глаза.
— Все это время ты, я понимаю, был здесь из лучших побуждений. Все же причины у тебя были веские, уж я-то знаю. Так же я знаю, что понукать тебя грехами и карой небесной, как минимум, глупо, так как ты не веруешь. Да и я тоже. Оно нам не нужно. В твоем возрасте половина смертных грехов — образ жизни. Однако после всего этого… не стыдно ли тебе будет смотреть в глаза Скарлетт и Леону? Я знаю, что ты объяснишь им причины своего отсутствия, они хорошие ребятки, они поймут. Но, Теодор… пожалуйста, сделай что-нибудь с «этим» собой. Ты себя уничтожишь. Хватит судорожно искать черную кошку в темной комнате. Зажги свечу и осмотрись спокойно. Возможно, все намного проще, чем ты думаешь, — чужие лучистые медового цвета глаза смотрели серьезно. — У тебя впереди много ошибок. Но есть ли у тебя на них право?
д’Этруфэ задумчиво прикрыл глаза, надавив на ноющий висок пальцем:
— Чарльз, — он покачал головой.
— Что Чарльз?
— Неисповедимы пути господни, — Теодор подмигнул мужчине, на что тот внезапно расхохотался.
— Подлец! Ты бываешь таким лицемером, что у меня зубы сводит, — Франк хлебнул вина. — Твое здоровье. Детей мне там не испорть.
— Думаешь, их нужно портить? Мне кажется, там справятся и без меня, — д’Этруфэ зацепил большими пальцами карманы, веселость спала с его лица. — Надеюсь, они в порядке.