— Я попыталась спуститься по внешней лестнице, но нога вышла из чата и я стремительно полетела вниз, отбив её окончательно.
— Ногу, или лестницу?
— Да. А потом я увидела тебя, ты меня, а нас двоих тот пидор с геранью.
— Никакой он не пидор с геранью, он хотел меня убить!
— Нет, в моих глазах он точно пидор с геранью. Я цветы просто не люблю. Стой… убить?!
— Я потом расскажу, дай ногу осмотреть, ты её наверняка сломала.
— Только не трогай.
— Как я тогда пойму, сломана кость или нет?
— У тебя в глазах рентгена нету, да? — с безнадёгой спросила она.
— Я очень аккуратно, честное слово.
Прошло две минуты.
— Ай! Ай-ай-ай, не трогай меня! Не надо! Помогите, меня трогают! Убивают!
— Я тебе ещё даже штанину не закатал, хватит капризничать!
— Больно мне, ясно?! — навзрыд сказала она. — Мне блять пиздец как больно, понял?!
— Бедняжка, мне правда очень жаль, — я поцеловал её в лоб. Она замолчала и покраснела. Я закатал штанину джинсов и аккуратно, стараясь действовать только кончиками пальцев, пальпировал её ногу. И оказался прав. Софа её сломала. — Перелом. Надо идти в больницу.
— Больно, — хныкала она. — Ты не можешь хоть что-то сделать?
— Я… хорошо, я очень постараюсь. — я взял её за руку. — Потерпи немножко. Если срастить не смогу, то хотя бы уберу боль.
Софа закивала и стала мять мою ладонь обеими лапками. Я принялся пытаться её исцелить. С меня скатывался пот, голова кружилась. Перелом — не такая уж сложная вещь, с которой я управлялся ещё в пять лет, неужели же я не смогу избавить от боли любимую женщину? А впрочем… Уриил ведь был прав, я тряпка и трус. Зачем ей парень, который не то, что за неё, а даже за себя постоять не может? Но пусть мне и не светит с ней, но ведь ей сейчас очень больно. Софа мне жизнь спасла, я обязан её отблагодарить, и вылечить перелом — меньшее, что я могу сделать.
====== О любви и пончиках ======
Комментарий к О любви и пончиках Кинк. И только кинк. И в следующей части будет то же.
Я кое-как срастил её кости, чуть не потеряв сознание.
— Они очень хрупкие, постарайся не бегать и не перегружать ногу ближайший месяц, — тяжело дыша сказал я.
— Спасибо, — она обняла меня.
— Не за что. Это ведь ТЫ меня спасла, — неловко улыбнулся я.
Софа посмотрела мне в лицо.
— Ты в порядке?
— Я немного устал…
— Я вижу, но я не о том. Ты очень грустный. — я опустил глаза. — Тот ангел… Уриил тебе что-то сказал?
— Только правду.
— Правду в вашем общем понимании?
— Вроде того.
— Я могу что-нибудь сделать? Например принести попить и выслушать. Что я и сделаю.
Она напоила меня чаем, вытерла кровь с подбородка и шеи и приложила лёд к синяку на скуле. Я рассказал ей абсолютно всё. Я был слишком разбитым, чтобы фильтровать свои мысли. Софа приобняла меня за бок.
— Давай его на бутылку посадим?
— А смысл? Он ведь прав. Я изнеженный жирный трусливый мямля, которому просто повезло быть братом народного героя.
— Рафи, — Софа взяла меня за руку, — ты всего-навсего чувствительный и ранимый мальчик. Ты добрый, милый, заботливый, открытый, ты прелесть. Ну пухленький немножко, что тут ужасного?
— Множко. Я не пухленький, Софа, пухленькая ты. Я толстый, жирный, я огромный.
— Я уже говорила, это очень деликатная тема для многих таких же стеснительных пончиков, как ты. Этим очень легко задеть, и люди, и как выяснилось, ангелы тоже, этим пользуются. На деле все мы любим еду, потому что это вкусно, просто кто-то набирает на зиму жирок, а кто-то не особо.
— Я не знаю, как реагировать.
— ЭТО правда, Рафи. А не оскорбления и упрёки. Если честно, то когда парень плачет, это… — она нежно улыбнулась. — Это так… не знаю, трогательно что ли. Так и хочется подойти, обнять, чмокнуть и утешить.
— Я могу хоть по десять раз на дню рыдать, раз тебе так нравится.
— Ты впечатлительный и открытый миру мальчик, Раф, почему ты не любишь себя за это? ты не тряпка, ты просто чувствительный.
Я пискнул и шмыгнул носом. Всхлипнул. Софа умилительно засмеялась и обняла меня плотнее.
— Пончик настоящий.
— Ты такая… т-ты мне жизнь спасла… ты самая хорошая… — скулил я, прижимая девушку к себе.
Она взяла моё лицо в руки, вытирая мне слёзы. Мы были так близко друг к другу. Я слышал, как бьётся её сердце, как она тихо дышит, и я чувствовал её. Совсем рядом, со мной, здесь. В моих руках.