— Ну что, прекрасная леди? Вина плеснуть, чтобы не стыдились? — ухмыльнулся Килл.
Я собралась сдаваться. И тут, не проронив ни слова, Уилл, смотря в глаза брату, вытянул руку и положил на все карты свою. Козырного туза червей. Килла и меня перемкнуло.
— Ты… ты…
— Забирай, — негромко сказал Уилл.
— Ах ты гнида!!!
— Мой герой! — воскликнула я, повесившись на Сайфера. — Уилли, ты ж мой самый хороший любимый пусечка, спасибо! Мой спаситель!
А спаситель раскраснелся и обнял меня в ответ.
— Так нельзя делать!!! — возбухал Киллиан. — Это не честно!
— Ты дурак! Мы тебя нагнули! Ха-ха! Уилл, мы короли этой жизни, надо выпить за это!
— Мне кажется, тебе не стоит, — заметил он тихо.
— Ничё-ничё, можно. Килл, а Килл, налить и тебе? Чтобы не стеснялся?
— Я не… да идите вы!
Радуясь жизни, я налила себе и Уиллу, чокнулась с ним и выпила. Тот вздохнул и тоже выпил. Мы вдвоём добили оставшуюся из четырёх бутылок, а потом поплелись спать, бросив в гостиной наших четырёх конкурентов. Я кое-как с помощью Сайфера доковыляла до спальни на чердаке. Он уложил меня на кровать и собрался укрыть, как я притянула его к себе и поцеловала в щёку. Уилл вспыхнул красным.
— Мой герой, — зевнула я, откинувшись на подушку. — Добрых снов.
— Д… добрых, — пискнул он. Затем странно посмеялся и сильно меня обнял. — Самых-самых добрых тебе снов, Софочка.
— Мгм, — кивнула я, засыпая.
Я смутно слышала, что он уходит, а потом заснула. Но вопреки пожеланиям моего карточного спасителя сны мои вовсе не были добрыми. Мне снилась кровь. Крики ужаса и боли. И огонь. Много огня. Мне было страшно. Я слышала, как низкий голос рычит моё имя. Меня окружила непроглядная темнота. Я сжалась в комочек, схватилась за голову и закрыла глаза. Зачем я здесь? Откуда? Я ненавижу темень, я боюсь, хватит! Я не хочу здесь быть! Папа, забери меня отсюда!
Темнота рассеялась. Я оказалась в освещённом свечами зале. Передо мной стоял чуть выше ростом мужчина со светлыми волосами в одежде золотых и бронзовых цветов. Полные щёки, серо-голубые глаза, да и сам он весь очень толстый. Мне аж плакать захотелось. Папочка. Он чуть улыбался.
— Дорогая, у меня для тебя прекрасная новость, ты выходишь замуж! — огласил он.
Я хотела повеситься ему на шею, расцеловать, просить не злиться за то, что я сбежала, но я не могла двигаться. И вместо воплей о любви, я почему-то ответила:
— Это за кого? Можно не надо?
Похоже, я переживаю во сне тот день, когда узнала о свадьбе. Я так хотела пересилить себя, взять верх и броситься на шею отцу. Папа, я так соскучилась, я так тебя люблю. Он невозмутимо улыбался, взял меня за руку и погладил по ней.
— София, ты выросла, тебе давно пора осчастливить какого-нибудь лорда. И я нашел тебе жениха, Эдгар Старрей.
— Кто? Почему он? Отец, я тебя безмерно уважаю, ты знаешь, но я не хочу!
— Уж извини, другие лорды либо женаты, либо слишком юны. Или ты хочешь закончить, как твоя кузина? — он понизил голос, чтобы его случайно не услышали.
— Она разве закончила? Мы одногодки.
— Мне нужно объяснять, что её все шарахаются и она останется одна?
— Меня вряд ли будут шарахаться. Я не такая высокая и мускулистая. Я скорее как… ну… ну как ты.
Отец вздохнул и обнял меня.
— Моя девочка, ты знаешь, я люблю тебя. И желаю тебе лучшего. Тебе и твоим братьям. Ты не станешь править, так позволь мне устроить твою судьбу, чтобы в старости тебе не пришлось прозябать в холоде и голоде.
Я тоже вздохнула. Я помню, как в этот миг продумывала план побега. Помню, как обида затаилась в уголке сердца. Папа поцеловал меня, лаская по щеке.
— Ты красавица, София.
— Спасибо.