Скрип двери, шорох. Тихие шаги.
Молчание.
Глубокий вздох.
— Элли... Здравствуй, Элли. Вот ты какая... Проходи, я всегда рада тебе...
Шаги.
Шорох. Скрип.
Смущённый смешок. Тихое «ой».
— Ничего, ничего, сейчас я... Вот так. Садись. Прости меня... Я знала, что ты придёшь, но не успела... приготовиться. Подожди минуту...
Быстрые шаги босиком.
Металлический стук. Шум закрываемого окна.
— Спасибо, что ты пришла ко мне... девушка Элли. Позволь... послужить тебе...
Шорох. Шелест страниц.
Стеклянное звяканье.
— Ты... очень красивая, Элли. Можно, я тебе?... на волосы...
Слабый смех.
— ...Вот так... Теперь ты как улыбка возвращения домой... Ты дома, Элли...
Нерешительный выдох.
Долгое молчание. Шелест одежды.
Ритмичный неразличимый шёпот.
Тихий смех.
— (шёпот) Маша, Маша... глазищи хитрющи...
— ...Дык...
Смех.
— Маш... А вот что ты сейчас делала, расскажи?...
— ...Делала? Да что... Шью вот... штанишки мужу, чтоб не мёрз он в стужу. А в общем, ничего не делала. Тебя ждала.
Дрожащий вздох.
— Ну что ты, Эль... Ну всё же хорошо...
Глухой всхлип, но не без самоиронии.
— Эля, Эля... Знаешь... Одна маленькая девочка сочиняла сказки о том, как вещи не любили делать то, для чего были предназначены: обувь не любила надеваться, каша — есться, книжки — читаться... Но конец всегда был счастливый: через приключения, или через уговоры других вещей, конформных... бунтари смирялись, начинали служить. И даже с любовью. Понимаешь?
— ...Маша, я... сама не знаю... Мне как-то... тревожно? Сама не знаю почему...
— Ты просто вживаешься... Сначала было странно и страшно... потом хорошо — да? ведь было? А теперь ты как бы всмотрелась и видишь, как у нас тут... всё...