Малфой отдал ей всё, о чём она просила, целуя куда яростнее, вжимаясь носом в клитор. Он провёл губами по складкам, снова проникая языком внутрь, и Гермиона зажмурилась. Боже, она была уверена, что он хорош, но чтобы настолько… По всему телу разлился просто опаляющий жар наслаждения, и пальцы в попытках ухватиться хоть за что-то нашли лишь его волосы. Мягкие до ужаса, пусть и смоченные водой. Гермиона кончила достаточно громко, сползая вниз по стене, выгибаясь дугой, почти достигая пола, но Драко вовремя подхватил её за талию. Руки дрожали, пока она пыталась цепляться за его сильные плечи, у неё почти не осталось никакого здравого рассудка, чтобы сквозь туман удовольствия расслышать его слова возле уха.
— Грейнджер, блять, — Малфой выдохнул ей в волосы, — нет никого идеальнее тебя. Я на неделю лишу тебя возможности сидеть, если ты ещё хоть раз засомневаешься в этом.
Его губы казались невероятно мягкими, пока касались её кожи где-то за ухом. Он застонал что-то совершенно бессвязное, когда их бедра встретились. Его член уперся ей в ногу, и Гермиона искренне посчитала, что ему уже больно от такого возбуждения.
Вся его грудь была усыпана шрамами, когда она провела по ним пальцами вниз под его тихий смех. Малфой поднял её обратно на ноги, пусть те совсем не держали её, вернул к стене, прижимая её тело своим, чтобы не дать ни единой возможности соскользнуть вниз. Он поцеловал её, и весь мир снова растворился, оставив только нотки оргазма в организме и ощущение его губ на своих. Грейнджер чересчур яростно цеплялась за него, обхватывала одной ногой за талию, лишь бы быть ещё ближе.
Головка его члена потерлась о клитор, и это заставило её захныкать, прерывая момент блаженства. Драко ухмыльнулся, кусая её нижнюю губу, оттягивая, потому что так ему нравилось.
Десятки мужчин видели Грейнджер каждый день, мечтали о ней, а она принадлежала лишь ему. Как минимум в эту ночь. И он соврал бы, если бы сказал, что это не приносило ему дикого удовольствия.
Рядом с ней он терял почти всё, что было ему присуще — всё нахальство, сарказм, наглость, оставались только желание и чувственность. Возможно, этого ему и не хватало в обычной жизни. Малфой пытался быть с ней и нежным и аккуратным, но его пальцы слишком сильно сжимали талию Гермионы, замкнутой между ним и стеной. Он поцеловал её ключицы, наконец втягивая кожу, чтобы та покраснела, укусил чуть выше, потом там, где чувствовалось каждое биение беспокойного сердца. Драко был намерен оставить отметины везде, до куда только сможет дотянуться. Его руки снова огладили её бедра. Ему было жизненно необходимо ощущать её везде, поэтому он начал снова требовательно терзать её губами.
Малфой мог бы мучать её вечность, но его выдержка не бесконечна, поэтому одной рукой он упёрся в стену рядом с лицом Гермионы, а второй приподнял её. Она понимала намеки и действия так быстро, будто была его продолжением, поэтому опустилась сама, принимая его полностью.
Блять.
Это было слишком для них обоих.
Грейнджер замерла в его руках, раскрыв рот от изумления. Она была не в силах пошевелиться, а Драко не в силах толкнуться в неё ещё раз. Всего на несколько секунд он вышел на пару сантиметров, чтобы после снова войти в неё, вырвать этот блядский соблазнительный звук с её губ, который был для него музыкой. А затем снова. И снова. Пока Гермиона не начала двигать бедрами в такт его движениям.
«Быть с ней сродни наркотику, к этому можно легко привыкнуть», подумал он, тут же затыкая Грейнджер своими поцелуями. Её стоны звучали почти внутри его души, настолько глубоко она проникла в его сердце за эти недели совместной работы.
Она обвила его шею рукой, выгибаясь навстречу каждому толчку, и ему не нужно было больше ничего. Малфой был уже на грани. Он увеличил темп, вжимая хрупкое тело в стену. Его слабо волновали и капли воды, и громкость собственных стонов, и даже отсутствие воздуха в лёгких.
Гермиона перед ним едва ли находилась в этой вселенной. У неё перед глазами взрывались звезды, ей требовалось ещё хотя бы несколько минут, но Драко поступил иначе. Он резко и неожиданно накрыл её клитор большим пальцем, что стало последней каплей. С отчаянным вскриком, таким, сука, настоящим и откровенным, она снова кончила у него в руках, подаваясь навстречу. Не прошло и нескольких мучительных мгновений, когда Малфой последовал за ней, вжимаясь в плечо. Он не был уверен, что придёт в себя, но руки по-прежнему удерживали Гермиону на месте.
Грейнджер упала на него, и Драко выключил воду в душе в ту же секунду. Крепко удержал её, чтобы вынести и тут же укутать в махровое полотенце.
Эта девушка улыбалась ему так, будто он только что сотворил для неё рай, и его это полностью устраивало.
Ту ночь Грейнджер провела в его постели, так и не вернувшись в свою. А строчка в дневнике так и осталась незаконченной.