Обернувшись к Кларе, Доктор бережно отдал ей ребёнка, чтобы ничто не мешало ему произнести свой неподготовленный монолог. Он наклонился к ней очень близко, будто бы пытаясь поцеловать в висок, но в последний момент передумал и что-то прошептал. В ответ ему Клара лишь кивнула.
— Вы лишили меня дома, — произнёс он, презрительно оскалившись. — Вы заперли меня наедине с моими кошмарами в исповедальном диске и убили моего самого дорогого друга, а затем, спустя время, когда в моей жизни всё исправилось, решили выкрасть моего сына. После всего, что вы сделали со мной, вы всерьёз решили предложить мне остаться здесь с вами?
Его голос, приглушённый, но хриплый от подавленного гнева, вот-вот готового вырваться наружу, походил на львиный рык. Ещё немного, и он разорвал бы кучку этих жалких венценосных особ, трясущихся от одной только мысли о том, что у него есть план.
— От кого вы прячетесь здесь на краю земли? — Доктор сделал ещё один шаг, не боясь целящихся в него солдат. — От таинственного Гибрида? Младенца, который подходит под критерии ваших глупых пророчеств? Или от меня?
Он перевёл взгляд с лорда-президента на Охилу — женщину, которая знала его дольше других. Не таким она надеялась увидеть его, когда он был мальчишкой. Охила всегда внушала ему те правила, по которым Доктор жил до некоторых пор. Никогда не был жестоким или трусливым, никогда не сдаваться… Как он мог продолжать верить в эти принципы, когда сама Охила согласилась на похищение ребёнка? Разве это не жестоко?
— Вы боитесь маленьких мальчиков, да? — усмехнулся Доктор. — Потому что из них могут вырасти такие, как я. Даже сейчас я слышу как дрожат ваши золотые воротники.
Ружья солдат уже практически упирались ему в грудь — Доктор подошёл максимально близко к своим неприятелям. Он не боялся, что кто-то из солдат случайно выстрелит в него. У него был план.
— Знаете, что самое забавное в страхе, — он улыбнулся. — Для одних страх — это суперсила. А для вас — для первой разумной расы во Вселенной — способ хорошенько вас надуть. Вы никогда не будете учиться на своих ошибках. Ведь пока я говорил, вы смотрели только на меня.