Профессор МакГонагалл ввела стайку настороженных первокурсников в Большой зал. Гомон, царивший в помещении, почти прекратился, и все ученики, сидящие за столами, устремили свои взгляды на новичков, задравших головы и с восхищением уставившихся на зачарованный потолок-небо.
Луна, низко опустив голову, с интересом рассматривала пол. Пол был красивый, мраморный, весь исчерченный тонкими капиллярами тёмных трещинок. Луне казалось, что в этих трещинах она видит небывалых существ, невероятные сцены сражений, улыбку Ровены Рэйвэнкло и насмешливо приподнятую бровь Салазара Слизерина. Трещины складывались в смех Пенелопы Пуффендуй и весёлый взгляд Годрика Гриффиндора.
Луна смотрела на пол, и, когда одна из картин особенно заинтересовала её - это был момент ссоры гордого Слизерина со своими друзьями, - села на корточки, осторожно водя пальчиком по контуру щеки Салазара.
- Ненормальная, - услышала она откуда-то сзади.
Повернув голову, Луна удивлённо посмотрела на надменного первокурсника.
Интересно, а она, сидящая на полу, действительно выглядела… как там… ненормальной?
- Полоумная, - с издёвкой повторил мальчик, щуря глаза. Не дождавшись какой-либо реакции на свои слова, ребёнок отвернулся от сидящей на корточках Лавгуд.
Луна вновь сосредоточилась на изображении Салазара и нахмурила светлые брови.
Слизерин выглядел несчастным.
Её распределили на факультет “умников”.
Она всегда могла найти башню Рэйвэнкло по узорам на стенах или потолке, и это не раз спасало её. Никто не хотел иметь дела с “ненормальной”, даже если она была всего лишь маленькой девочкой, не знающей, в какой коридор свернуть, чтобы очутиться в собственной спальне.
Ей было не с кем разговаривать, ведь её однокурсники с явным пренебрежением относились к ней. Луна, какой бы странной её не считали, любила говорить, любила обсуждать что-то, любила слушать истории. Когда она была дома, то папа всегда рассказывал ей сказки на ночь, а кентавры специально выходили из их леса, чтобы обсудить волю звёзд с малышкой. В Хогвартсе Луне пришлось говорить с умершими и не-живыми: портретами, призраками, полтергейстом, статуями и доспехами. Ничего удивительного, что её и правда стали считать “ненормальной”.
Не то, чтобы её это действительно волновало.
Но с людьми она всё ещё пыталась поговорить. Одним вечером она сидела в гостиной Рэйвэнкло и пыталась разговорить старосту, увлечённо читающую древний даже на вид свиток.
- Отстань, - отмахнулась староста на очередную попытку Луны что-то спросить, - я с полоумными не разговариваю.
Тогда Луна задумалась. С полоумными. Выходит, она - полоумная, и поэтому с ней не говорят. А значит, чтобы с ней заговорили, нужно найти пропажу.
Поиски она начала в тот же вечер, для начала перерыв все сундуки и тумбочки в спальне. Её соседки возмущались таким поведением, но Луна говорила, что потеряла очень важную вещь. На шипение “полоумная” девочка кивала с умным видом и бормотала что-то вроде “вот именно”. После своей спальни она переворошила спальни всех учеников Рэйвэнкло, и разозлённые вороны в красках расписывали всё то, что они о ней думают. Луна и тут кивала с немного отрешённой улыбкой.
Гостиная после её набега была похожа на распотрошенное гнездо птицы, и это как нельзя лучше соответствовало её факультету. Не найдя пропажи, девочка выскользнула из гостиной и вежливо спросила птицу-охранника, не видела ли она кое-что очень важное для Луны. Удивлённая каменная птица покачала своей головой, и, неловко переступая с лапы на лапу, на всякий случай спрятала голову под крыло.
Расспросы портретов, статуй и сияющих доспехов тоже не увенчались успехом: некоторые качали своими головами, другие - с непонятной горечью смотрели на неё, третьи и вовсе открыто насмехались. Розинда Гриффиндор, которую все почему-то называли Полной Дамой, предложила Луне поискать то, что она потеряла, у Гриффиндорцев. Благородные ало-золотые, выслушав просьбу девочки, некоторое время недоуменно смотрели на неё, но потом живо предложили свою помощь в поисках. Луна их так же вежливо поблагодарила и попросила заодно поискать пропажу в их спальнях. Грифы не отказали.