— У женщины не принято спрашивать подобное.
Они побежали по крышам дальше. Когда вдали показалась стеклянная пирамида Лувра, Маринетт едва сдержала стон: на площади было слишком много людей! Кажется, каждый второй парижанин решил прийти и посмотреть на «неопасного» акуму. К тому же, наверняка люди хотели увидеть своих героев вблизи…
— Это нехорошо, — заметил Нуар, осматривая толпу с большого расстояния.
Маринетт практически сплюнула от раздражения, когда увидела в толпе приметные яркие волосы Альи. Вечно эту… Сезер! Вечно её несёт в самые опасные места! Где акума — там и Алья!
— Почему в этом городе только у меня есть чувство самосохранения?
— Потому, что ты особенная, моя Леди. Прыгаем с помпой или по-тихому?
Толпе достался полный скепсиса взгляд. По-тихому через всех этих людей пройти точно не выйдет. А их ещё бы эвакуировать от акумы подальше…
— Я иду громко, ты идёшь тихо. По пути разговариваем с полицией, чтобы увели народ отсюда.
— Моя Леди, может, наоборот? Я умею привлекать внимание…
— У меня слишком заметный костюм.
Кот надулся, как ребёнок, но спорить не стал. Ему в чёрном было скрыться намного проще, чем Ледибаг с её ярко-красной расцветкой.
— Акума скорее всего в одной из карт, — заметил Нуар. — Вот только в какой именно…
— Их там семьдесят восемь, — кисло добавила Маринетт, вспоминая слова Альи. — Замучаемся по одной рвать.
— В некоторых колодах по двадцать две.
Напарники оценивающе взглянули на кружащиеся вокруг акуманизированной карты. Двадцать две или семьдесят восемь? Впрочем, на самом деле, это было неважно.
— Всё равно слишком много.
Она спрыгнула с крыши, Кот ушёл куда-то в сторону. Народ быстро заметил появление героини Парижа: люди стали расступаться и шуметь, как разноцветное море. Маринетт немного ощутила себя Моисеем, идущим среди шепчущих волн. Гул постепенно нарастал, и вот люди уже во все голоса приветствовали Ледибаг.
— Это не чёртова ковровая дорожка, — пробормотала Маринетт, дружелюбно скалясь. — Какого чёрта вы вообще здесь делаете?
Акума не шевелился всё время, что она шла. Вблизи стало понятно, что бабочка выбрала женщину, разве что очень худую и болезненную.
Карты продолжали парить вокруг одержимой, образуя несколько окружностей. Выглядело достаточно жутко, словно в каком-то хоррор-фильме. Маринетт подсознательно ожидала, что безобидные картонки в следующий миг полетят в людей вокруг, как острые ножи. В аниме такое постоянно показывали. Неужели никто в этой толпе не смотрит аниме?!
Колени знакомо подгибались от нервов и страха перед неизвестным. Преодолевая собственную слабость, Маринетт громко спросила:
— Что тебе нужно?
Акума даже не отреагировала. Она вообще вела себя нетипично для одержимой: ничего не требовала, не называла себя, не пыталась устроить дебош на парижских улицах. Просто зависла рядом со стеклянной пирамидой и устроила карусель из карт.
К Маринетт подошёл Кот.
— Я сказал полиции, чтобы людей уводили.
— И?
— Мне ответили, что это невозможно. И что поднимется паника, если начать уводить насильно. Психология толпы или что-то такое.
Маринетт практически застонала в голос. Ну что же такое, а?
— Иногда мне кажется, что меня окружают идиоты, — тихонько поделилась она с Котом.
Нуар знакомо ухмыльнулся и скрестил руки на груди.
— Так что делать будем? Нападать на неё опасно, вдруг взрыкнёт и начнёт мурить непонятно что. Народу поляжет… кстати, сколько может вернуть из мёртвых твоё Чудесное Исцеление?
— Понятия не имею. И проверять что-то не хочется.
Они ещё некоторое время постояли, рассматривая акуму. Та не шевелилась, даже карты кружились с одинаковой скоростью.
— Идеи, Кот?