— Что?
— Когда мой брат прикасается к Вам, — я провожу рукой от её шеи вверх к челюсти, прохожусь по острым углам, прослеживая линии её лица. — Ваше дыхание становится поверхностным, а кожа краснеет?
— Это не Ваше дело, — вздохнула она.
Я опускаю кончики пальцев по ее горлу, нежно лаская, касаясь мурашек на ее коже.
— А Ваша сладкая киска течёт от одной мысли о нём, как, я знаю, она течёт для меня?
— Я не… — она дергается и задыхается, ее лампа падает на землю, а её рука хватается за мою рубашку. — Ау.
Взглянув вниз, я понимаю, что моя свеча капнула на кожу над её ключицей. Мой большой палец прижимается к остывающему воску, желание пронзает меня, пока мои ноги не начинают подгибаться, когда я замечаю, что он окрашивает ее плоть в красный цвет.
Я хочу вылить его на остальную часть её тела и отрывать кусочек за кусочком.
Ее рот открывается, язык проводит по нижней губе, и, черт бы меня побрал, если я не хочу наклониться и украсть её дыхание для своего собственного.
На несколько секунд воцаряется тишина; напряжение сжимает воздух, пока мы смотрим друг другу в глаза, не зная, а может быть, не желая признать, что между нами есть нечто большее, чем вражда.
Я поднимаю свечу выше, пламя пляшет, когда я наклоняю её, и мой член течет, когда капля воска падает на кремовые просторы её горла и скапливается в месте соединения ее шеи, скользя по обнаженной коже, создавая дорожку, по которой я хотел бы провести своими пальцами.
Ее глаза трепещут, и она наклоняет голову, давая мне больше доступа.
Моя рука перемещается к передней части ее торса, толкая её, пока мы не оказываемы у каменной стены.
— Тристан, — бормочет она.
Мой желудок подпрыгивает, похоть бушует в моей середине и обжигает горло.
— Скажите это еще раз.
— Что сказать? — спрашивает она.
— Моё имя, Маленькая Лань, — хиплю я. — Скажите моё имя.
Она выдыхает тяжелый вздох, и я втягиваю его, отчаянно желая почувствовать её вкус на своем языке.
— Тристан, — её пальцы путаются в прядях моих волос.
Я прислоняю свой лоб к ее лбу, чувство вожделения пронизывает меня насквозь, пока я не могу мыслить здраво от того, как сильно я хочу раздеть её догола и трахнуть её.
— Я должен убить Вас за то, что Вы заставляете меня чувствовать себя так.
— Тогда убейте меня, — шепчет она, поднимаясь на цыпочки и дергая меня за корни, её нос прижимается к моему.
— Смерть была бы подарком, — мои бедра прижимаются к её. — Я бы предпочел видеть, как Вы страдаете.
Наклонившись, я вдыхаю её запах, сдерживая стон, который так и просится наружу. Мои губы касаются застывшего воска на её шее, моё тело скручивает от желания вцепиться в её кожу и пометить для себя; даже если она не моя, я хочу, чтобы она была разрушена для любого другого
Но я не позволю этого.
Я ненавижу её за то, что она заставляет меня чувствовать себя так; за то, что заставляет меня жаждать еще одной вещи, которую получает мой брат. Она околдовала меня, и я предпочел бы стереть ее с лица земли, чем существовать в мире, где она искушает меня, но оставляет с пустыми руками.
Вырвавшись, я отступаю на противоположную сторону узкого туннеля, обида на моего брата, которая мариновалась двадцать шесть лет, переполняет меня и разливается по венам.
— Значит, Вы ещё и ведьма, вдобавок к тому, что Вы шлюха моего брата? — я выплёвываю.
Ее черты лица опускаются, взгляд сужается до щелей.
— Я…
Но прежде чем она успевает закончить, я поворачиваюсь и ухожу, отказываясь признавать, как сжимается моя грудь, когда она не решает последовать за мной.
21. Сара Б.
Идти в туннели было глупо, но, очевидно, с тех пор как я приехала в замок, я еще не научилась на своих ошибках. Я думала, что буду в безопасности. Но мне следовало ожидать, что я встречу там принца. Похоже, он любит таиться в темных и тенистых углах, а еще больше любит затаскивать меня туда с собой, чтобы либо угрожать моей жизни, либо говорить мне на ухо грязные слова.
Я не знаю, как усмирить свою реакцию на то и другое.
И я ненавижу его.
Но бывают моменты. Моменты, когда он не кажется таким ужасным. Например, когда его талантливые руки рисуют отвагу на руке Саймона, или когда он хранит мои секреты. И вне зависимости от того, хочу ли я это признавать, но нет никого другого, кем бы я предпочла быть пойманной во время моих прогулок по коридорам замка. Есть определённый уровень доверия, которого я не было ни с кем, кроме отца, и я еще не совсем поняла, как соотнести эти две несочетаемые эмоции.
Его братом, однако, управлять проще.