– Писатель, – насмешливо фыркнула сестра.
Едва Таня ушла на работу, как Николай убрал бутылку и продукты в холодильник. Потом покормил проснувшуюся мать, а когда та снова легла спать, занялся литературным трудом. Написал очень длинную главу. Два раза он прерывал своё занятие, чтобы покормить старушку. Доработав главу, Сиренин сел за компьютер – нужно было найти кое-что в Интернете. Но попасть ему туда почему-то не удавалось.
Сидел он в темноте, и его раздражал плач лежащей на диване матери, которая время от времени шептала: «Папаня!.. Папаня!..»
«Она сейчас может заснуть – и тогда не будет спать ночью. Включу-ка я свет», – подумал Николай.
И вот уже горят шесть лампочек люстры.
Спустя минуту пришла с работы сестра.
– Ты почему сидел с мамой в темноте?
– Но сейчас-то я свет включил.
– Я десять минут на улице стояла, и всё это время света у нас не было. Надо было сидеть с мамой при свете.
– Ясно. Тань, я в Интернет не могу попасть. Поможешь?
– Подожди. Я ещё не закончила. Вечером нужно с мамой при свете сидеть.
– Я это понял.
– А если понял, почему не сидишь?
– Ладно, буду теперь умнее.
– А раньше ты не мог догадаться, что в темноте мама не должна находиться?
Сиренин начал злиться. У него возникло чувство, что между ним и сестрой – железобетонная стена, от которой, словно мячики, отскакивают все его слова.
А Таня продолжала:
– Пусть мама днём не спит.
– Тань, давай сменим тему.
– А я не хочу её менять.
Николай понял, что сестра над ним издевается. И это вывело его из себя. Он заскрежетал зубами и пронзил Таню гневным взглядом.
– Мам, твоя дочь хочет, чтобы у меня психический срыв произошёл.
Старушка, должно быть, не расслышала слова Сиренина.
А сестра залилась тонким, противным, деланным смехом.
Николай зашёл в туалет и, закурив, представил себе лицо Олеси. Но нервы его до такой степени были измотаны, что даже это испытанное средство не успокоило его.