-- И то и другое... или то, чего проще достигнуть.
Священник рассмеялся и жестом руки отослал Лэйнтала, чтобы вернуться к своему делу. Его уши, привычные к посещениям смерти, уловили изменения в ритме дыхания Маленького Юли. Да, старик был уже близок к тому, чтобы покинуть этот мир и пустился в опасное путешествие в обсидиановый мир призраков.
Довольный, что к нему больше не пристают с расспросами, мальчик катался по полу второго этажа со своей новой игрушкой и заливался лаем каждый раз, когда собака открывала пасть. Он не знал, что святой отец нарочно захватил с собой этот подарок, чтобы несносный мальчишка не мешал ему, как в прошлый раз.
В это время его дед незаметно покинул этот мир. Оставив женщин с ним, отец БондорЛонганон спустился вниз и улегся на своём ложе головой на священный запад, родину всех людей. Он с печалью смотрел на заснувшего мальчика. Лэйнталу Эйну предстояло жить, когда мир, будет охвачен самой важной войной в истории человечества. Но даже умудренный годами святой отец не мог представить, что исход этой войны решит некий выбор повзрослевшего Лэйнтала...
<p>
* * *</p>
На следующий день мальчик не отходил от священника из Борлиена, надеясь, что в карманах его необычной одежды найдется ещё что-нибудь для него. Но святой отец был занят отпеванием покойного и Лойланнун не позволяла сыну мешать ему. Наконец между его бабкой и матерью разразилась ссора. Лэйнтал был очень напуган этим, так как когда его дед был жив, женщины жили очень дружно.
Не обращая внимание на всё это, отец БондорЛонганон завершил отпевание. Тело Юли, который был назван в честь мужчины, пришедшего с гор Кузинта вместе с прекрасной Искадор, было завернуто в шкуры и унесено прочь. После него в комнате остался лишь пустой древний диван, у которого сидела на корточках Лойл Бри. Она оборачивалась лишь затем, чтобы накричать на свою дочь.
Дисциплина в племени всегда была довольно строгой и Лойл Бри теперь получила главенствующее положение в нем, хотя волосы её давно поседели, спина сгорбилась и голова пряталась между плечами, когда старуха склонялась над холодной постелью своего умершего мужа, мужа, которого она с неослабевающей страстью любила уже две трети своей долгой жизни -- с того самого момента, как подобрала его раненым.
Лойланнун была в более плохом положении. Страсть, энергия, способность к всепоглощающей любви, красивое лицо с глазами, подобными синим озерам, миновали её и перешли от бабки прямо к внуку, юному Лэйнталу Эйну Дену. Лойланнун всегда выглядела болезненно, она была бледна, походка её была неуверенной, а так как её муж умер совсем молодым, детей у неё больше не было. Сейчас её раздражало то, что Лойл Бри села на корточки в углу возле постели мужа и почти непрерывно плакала.
-- Мать, прекрати! Ты действуешь мне на нервы, -- наконец заявила она.
-- А ты была так черства, что не могла оплакать своего мужа как следует! Я буду плакать, плакать до тех пор, пока смогу, пока кровь не потечет из моих глаз! -- горько воскликнула старуха.
-- Ну и что хорошего в этом? -- Лойланнун предложила матери хлеб, но та отвергла его презрительным жестом. -- Это испекла сама Шэй Тал!
-- Я не буду есть.
-- Я съем, мама, -- сказал вечно голодный Лэйнтал.
С улицы послышался крик Аоза Руна. Он пришел к башне со своей дочерью Ойрой. Ойра родилась в один год с Лэйнталом и весело замахала ему рукой, когда он и Лойланнун высунулись в открытое сейчас окно.