Войдя в прихожую, я, как и в тот раз, после первой интрижки с Викой, почувствовал вину и раскаяние. «Ну и сволочь же я», — мелькнула в голове гаденькая мысль, — «Даша любит меня, вкусно готовит. А чем я отплачиваю ей за это? Изменяю…».
С кухни доносился приятный жареный запах.
— Это ты, милый? — раздался голос супруги.
Она стояла у плиты и готовила что-то вкусненькое.
— Угу, — произнес я, нежно обнимая ее за талию, при этом испытывая некоторое дежавю: все было почти точь-в-точь, как в тот вечер, когда я вернулся после той случайно встречи с Викой.
— Ты какой-то странный, случилось что-то? — заботливо спросила Даша.
— Да нет, все нормально.
— А почему такой грустный.
— Да так, контракт хороший из-под носа уплыл, — соврал я.
— Ладно, не расстраивайся. Жизнь-то на этом не кончается.
— Конечно, не кончается. Неудачи и прежде были. Но моя целеустремленность всегда потом приводила к успеху.
Похоже, ночные кошмары уже стали нормой жизни. Угадайте с трех раз, что мне приснилось на этот раз? Правильно, выжженная пустыня. И разрушенный город, до которого я, наконец-то добрался. Уныло прошел мимо валявшейся на асфальте дохлой вороны. Вошел в подъезд чудом уцелевшего дома. Сердце сжалось от предчувствия чего-то нехорошего. «Нет, хоть бы этого не было» — отчаянно думал я, поднимаясь по покрытой трещинами лестнице, — «Хоть бы я не нашел…».
— Чего не нашел? — спросила встревоженная Даша.
Мне потребовалось несколько секунд, что бы понять, что все этой был сон.
— Опять кошмар, — грустно произнес я, при этом почувствовал по отношению к супруге сильную нежность и какую-то непонятную печать. Я крепко обнял ее и прошептал:
— Милая! Как хорошо, что ты у меня есть…
Я наконец-то нашел время сходить к психологу. Он принимал в небольшом кабинете, освещенном приятным розовым светом. Антон Андреевич усадил меня в мягкое кресло напротив себя. Включил тихую музыку. Я почувствовал спокойствие и расслабленность. Некоторое время мы молчали. Затем я наконец-то решился заговорить:
— Меня беспокоят странные кошмары. Они повторяются уже третью ночь подряд.
И я пересказал психологу содержимое моих снов.
— А как вы сами думаете, что означают эти сны? — спросил он.
— Понятия не имею.
— Хорошо, поставим вопрос по-другому: какие ассоциации они у вас вызывают?
— Жуткие.
— Поясните пожалуйста.
— Во сне у меня такое чувство, что случилось что-то страшное. Но вот что не могу понять. Может, апокалипсис какой-то, не знаю, там ядерная война или что-то наподобие того. В общем, кошмары мне напоминают третьесортные американские фильмы про страшное будущее Земли.
— А не припомните, какой конкретно фильм?
— Да никакой! Все вместе. Я сейчас и не вспомню. Много разных фильмов смотрел. Знаете, есть у меня такое хобби: взять пивка, сесть возле видика или телевизора, и смотреть что-нибудь типа фантастики. Но мне кажется, что эти фильмы не имеют никакого отношения к кошмарам.
— Возможно, что и не имеют, — сказал Антон Андреевич, — это мы выясним. Давайте начнем с деталей. Расскажите еще раз о пустыне, опишите ее подробнее.
— Ну, пустыня как пустыня. Очень пить хотеться. Жарко.
— Детали, пожалуйста, вспомните.
— Ну, дерево там засохшее. Песка, правда, нет нигде. Просто высохшая потрескавшаяся земля.
— А чувства, настроение? — продолжал допытываться психолог, — может, мысли какие-то, за которые можно зацепиться.