— Танджиро приходил недавно, оказывается, Узуй уже молодой папочка!
Засмеявшись, Мицури опёрлась на перила, покрытые марилкой, что придавало им темный оттенок. В поместье Игуро недавно закончился небольшой ремонт, и всё стало выглядеть куда опрятнее
— Вот оно как… А я даже не знал.
— Никто не знал, он ведь тоже переехал, как и Санеми, поэтому о беременности Сумы никто и не ведал. Хорошо, хоть письмо прислал!
— Да, это хорошо… Дети… Это прекрасно…
Обанай всегда говорил задумчиво. Обычно, его тон требователен и достаточно высокий, но в этом уже нет необходимости, и он стал спокойным, словно море в штиль, говорил размеренно, и никогда не спешил.
Они, пожалуй, ещё никогда не обсуждали эту тему открыто, но оба знали, что хотят ребенка. Без конкретных слов, понимание этого приходило в разговорах, когда они соглашались с подобным, переглядывались, и понимали значение этих мгновений. Пожалуй, ребенок, это будет их самое лучшее решение…
— Слушай, а можно я с тобой на работу пойду? Дома скучно, пожалуйста… — умоляя его взять её с собой, Мицури прильнула ближе, заглядывая в его гетерохромные глаза и ясно улыбаясь
— Ну идём, я не против. Мне без тебя там очень тоскливо… — убрав выбившиеся, розовые прядки ей за ухо, Обанай тепло улыбнулся
— Так может, я буду тебе помогать?
— Не хочу тебя нагружать этим… — невесомый поцелуй в лоб оставил после себя теплоту
— Ты и не нагружаешь! Я люблю готовить!
— Ну тогда идём, а то опоздаем.
Поцеловав Обаная, Мицури на радостях убежала в комнату одеваться. Обанай лишь только из заботы не давал ей устроиться на работу, и иногда брал в булочную посидеть вместе. Денег вполне хватало, доход выше среднего, да к тому же, стабильный. Если будет нужно — найдет работу, где больше платят, а пока они могли даже откладывать.
Надев жёлтую юкату с узором в виде изогнутых линий по краю, Мицури ещё набросила синее хаори поверх. На улице и правда было достаточно холодно, и она не решалась идти куда-то в лёгкой одежде, хотя по двору и бегала как ей вздумается. Обанай захватил с собой лишь маску, и надев её привычным образом, ждал Мицури в кухне. Но по прошествии уже почти десяти минут заподозрил неладное:
— Мицури, с тобой всё хорошо? — направляясь в комнату, Обанай двинул раздвижнве двери в сторону, и увидев, что ей явно плохо быстро подошёл — Что случилось?! Что-то болит?! — присев рядом, он с испугом смотрел на девушку
— Всё… Хорошо… Просто голова закружилась… — придерживая тяжёлую голову от этого странного состояния, Мицури ещё и подавила приступ тошнот. Она напрочь забыла о том, что может забеременеть, и видимо, эти тонкие намеки организма она ещё не приняла в всерьёз. Вернее, она догадывалась, но ещё не была уверена в этом.
— Может, останешься дома? Тебе и пару дней назад тоже плохо было…
— Ну нет, я не хочу сидеть дома!
— Мицу… — вздохнул Обанай — Ну если только осторожно! — помогая ей встать, он уже не отходил. Пару мыслей о том, что Мицури может быть беременна, у него проскальзывали, но он молчал
— Хорошо, я потом выпью чай с целебными травами.
— Обязательно… Тебе правда стоит быть осторожнее, ладно?
— Конечно… Я просто устала…
***
На входных дверях булочной висел оберег — его оставил прошлый владелец, но Обанай и не думал снимать. Пусть даже не верит в это, демоны ведь мертвы. Лишь от визита посетителей он колыхался, и от ударов железных трубочек друг о друга раздавался звон, похожий на что-то волшебное. Это, пожалуй, единственное, что нарушало тишину, в которой дремала Мицури, сидя у стены в комнате за кухней. Она в первые пару часов помогала Игуро, но потом её сморил сон, и она дремала уже довольно долго. Можно сказать, даже спала.
Обанай лишь иногда заглядывал в коморку, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, и продолжал свою работу. Под вечер он испёк небольшую порцию булочек с корицей, от которых исходил невероятно манящий запах, и поспешил открыть небольшое окошко у печи, чтобы проветрить помещение. Но Мицури, собственно, это не обошло, и она проснулась сразу же, как запах дошел до неё:
— Булочки?
Обанай, кажется, даже засмеялся, но заглянул к ней и кивнул: