— Ради того, чтобы приумножить капитал, ты используешь моих друзей как шахматные фигуры в своей игре!
— Я говорил только об одном конкретном человеке, Адриан. — На лице у Агреста-старшего едва заметно проскользнуло отвращение. — И, честно признаюсь, я понятия не имею, что общего ты мог найти с этой особой.
— Она не нравится тебе? — Адриан не успел скрыть сожаления в голосе.
— Адриан… — Габриэлю было больно такое говорить, но кто-то ведь должен был? Есть вещи, на которые только родитель может открыть глаза. — Ты действительно веришь, что она с тобой всерьез?
Адриан отшатнулся, словно от удара. Он готов был это услышать это от кого угодно, но только не от собственного отца.
— Она хотя бы открыла тебе свою истинную личность? Если у вас такие близкие отношения и если она действительно доверяет тебе, тогда почему все еще не рассказала об этом?
Словно онемевший, Адриан стоял и ничего не мог возразить. Самое ужасное во всей этой ситуации было то, что в этот раз его отец был прав.
— Она водит тебя за нос, Адриан. И я не хочу, чтобы ты становился объектом манипулирования какой-то девчонки.
— Единственный, кто мной манипулирует… — Юноша поднял на отца взгляд исподлобья. — Это ты, отец.
И Адриан ушел, оставляя отца наедине с его планами, ожиданиями и мыслями. Обернувшись, Габриэль остановил взгляд на портрете жены. Она здесь была так прекрасна. Если бы только была сейчас рядом… она бы обязательно нашла выход. Если бы только можно было все вернуть, их жизнь сложилась бы совершенно иначе. Габриэль не сомневался в этом. И он обязательно все изменит.
Войдя к себе в комнату, Адриан даже не обратил внимания на то, что в помещении уже горел свет, хотя он его не включал. Не сразу заметив оказавшуюся за спиной Ледибаг, Агрест вздрогнул и обернулся.
— Прости, я тебя напугала?
— Нет, нет. Все в порядке. — Но Адриан совсем не выглядел в порядке. — А ты как?.. — он остановил на ней вопросительный взгляд.
— Ты оставил окно открытым, — Леди указала в сторону панорамных окон, за которыми все еще лил дождь. — За вашим домом следят журналисты, так что пришлось отвлечь их, прежде чем…
Адриан лишь кивнул и опустился на диван. Он ее совсем не слушал.
И Леди не стала его расспрашивать, не стала ничего говорить и пытаться узнать, что случилось. Она лишь продолжала стоять у окна и наблюдать за тем, как сплошным потоком водяная вуаль стекает по стеклу.
— Скажи, — наконец заговорил Адриан, — ты уже кому-нибудь рассказывала о том, что ты… о том, кто ты на самом деле?
Ледибаг отрицательно покачала головой, не сводя глаз с размытых водой вечерних улиц Парижа. Здесь, за этими стеклами, весь внешний мир казался словно бы и не настоящим.
— Ни родителям, ни… может быть, друзьям? Подруге?
Леди не знала, почему он решил спросить об этом именно сейчас, но увиливать не стала. Лишь обернулась и, прислонившись спиной к холодному стеклу, ответила, смотря ему в лицо:
— Нет, никто не знает.
С минуту Адриан молчал, переваривая услышанное. А Ледибаг наблюдала в его глазах напряженную борьбу сомнений и противоречий. Порой в такие моменты ей хотелось забраться к нему прямо в голову и навсегда поселиться в мыслях, так же как акума вредоносным паразитом проникает в сознание своих жертв.
— Как тебе это удается? Я имею в виду, как получается совмещать реальную жизнь с…
— Плохо. — Адриан наконец поднял на нее взгляд и осекся. — Получается плохо.
— Что ты имеешь в виду?
Ледибаг вздохнула, опуская глаза. На ее лице промелькнула горечь.
— Иногда у меня возникает странное чувство… будто я живу где-то на пересечении двух миров: первый кажется привычным, спокойным, правильным, а второй… второй чужой, непредсказуемый, — она сузила глаза. — И все чаще я задаюсь вопросом: какой же из них является правдой, а какой вымыслом?..
«Что, если реальны оба?» — хотелось ему сказать, но слова застряли в горле.