Звуки всё ещё эхом отражались в огромном пространстве — шаги людей и голоса, пока они общались и смеялись по дороге к выходу. Вся арена находилась в нескольких сотнях метров под землёй — под тем местом, которое и в прошлом, и в настоящем называлось Юнион-сквер. Большинство поднималось на верхние уровни, чтобы забрать машины, но некоторые направлялись прямиком на поверхность.
Большинство людей решило не задерживаться и не ждать в очереди за автографом. Скорее всего, они не хотели платить сотни кредитов, которые Фарлуччи требовал за каракули и отпечатки рук Ника.
Но группа в непосредственном окружении Ника притихла.
Они повернули головы, посмотрев на странного вампира.
Затем снова повернули головы и посмотрели на Ника.
Ник знал, что ему стоило продолжить подписывать вещи. Ему стоило отвернуться от странного вампира со светлыми волосами, привлекательным лицом сёрфера, широкими плечами и лёгкой улыбкой. По меркам вампиров у него было доброе лицо.
Чёрт, да он выглядел так, что Ник захотел бы с ним подружиться.
Ник гадал, может, он правда хотел подружиться с ним… даже теперь.
Он чувствовал себя парализованным, как будто потерянным в этих странных вампирских глазах.
Сегмент этажа, где стоял Ник, был отгорожен и от стены до стены забит фанатами; широкая очередь змеилась до основного прохода под трибунами, расположенными как на стадионе. Отгороженный сегмент представлял собой участок примерно три на четыре с половиной метра, застеленный ковром и находившийся примерно в пяти метрах от наружных ворот, защищавших главный ринг.
Ник стоял на дальней стороне этого сегмента, ближе всего к лестнице, которая вела вниз, в бойцовскую яму.
Его всё ещё окружали парни Фарлуччи.
Ещё больше людей Фарлуччи стерегли за бархатными канатами, отгораживавшими этот сегмент с ковром.
Ник посмотрел на свою охрану, когда они направились к этому вампиру, Кори Скотсмэну, с его эмоциональным лицом и прозрачными глазами.
— Эй, — сказал Ник. — Не надо вредить этому парню. С ним всё нормально.
Ни один из парней Фарлуччи даже не глянул на него.
— Эй! — громче повторил Ник. — Я же сказал, что всё нормально. Смотрите… он уже уходит…
И Ник не врал.
Странный вампир уже пятился назад, подняв руки и жестом показывая парням Фарлуччи развернуться и возвращаться обратно. Это не был агрессивный жест. Но это также не было капитуляцией.
Скорее, это было «окей, окей, я понял посыл», смешанное с раздражением и, возможно, досадой.
Стоявшие ближе всего фанаты выкрикнули что-то в знак одобрения.
Они явно решили, что этот Кори Скотсмэн досаждает Нику.
Некоторые даже освистали незнакомого вампира, говоря тому убираться.
Но так среагировала лишь небольшая часть стоявших тут людей и вампиров. Большинство продолжало смотреть то на Ника, то на глаза из потрескавшегося хрусталя, принадлежавшие незнакомому новорождённому вампу. Может, они увидели что-то или подметили эмоциональность другого вампира.
Может, они посчитали, что здесь произошло нечто интересное.
Нечто, о чём стоит посплетничать или даже записать это, чтобы поделиться с другими.
Может, они посчитали, что Ник и тот вампир как-то связаны.
А может, они просто увидели нечто во всём этом, в энергии между ними, и пытались понять, что это такое… и что это значило.
Большинство из них, наверное, даже не слышало, что говорил Ник или другой вампир.
Единственными, кто не казался сбитым с толку, особенно в отношении того, что случится дальше, были охранники Фарлуччи.
Бонзо, крепкий блондин, руководивший командой, шагнул вперёд и показал двум другим охранникам, тоже вампирам, проводить новорождённого.
Они схватили его под руки с обеих сторон.
Ник отвернулся, осознавая, что теперь его снимают камеры.
Он притворился, будто не смотрит.
Он продолжил подписывать штуки, которые совали ему в руки, но часть его внимания оставалась сосредоточена на вампире с добрым лицом, которого утащили прочь.
Какая-то его часть пыталась узнать этого парня, вспомнить его.
Потому что, если только у него не совсем поехала крыша…
…тут было что-то знакомое.
Ник понятия не имел, было ли это чувство реальным.
В некотором отношении это ощущалось скорее как сон о сне.
Он определённо не помнил всего, что описывал вампир.
Он никак не мог четыре года быть его напарником, не запомнив его хорошо. Ник сомневался, что даже стирание памяти могло оказать такой эффект. Конечно, он никак не мог знать наверняка, что могло и не могло сделать стирание памяти.