– Как и я?
Вот теперь мне в действительности стало не по себе, вопрос прозвучал колюче, я с трудом удержалась, чтобы не поежиться.
– Почему вы ничего мне не рассказали, чтобы избежать такой ситуации? Я бы не лезла на рожон, а лишь передала бы поручение.
В ответ последовало довольно продолжительное молчание, которое и не сказать, что являлось плохим знаком, но мне дорогого стоило не отводить взгляд. Когда Айзен не улыбался, я не могла понять, притворяется он или нет, и от спокойствия, подчеркнутого чуть мрачным выражением его лица, стало жутко. Пришлось сжать за спиной запястье, чтобы отвлечься на боль. Насколько я могла рассудить, сейчас он не притворяется.
– Лейтенант, погубивший отряд и не справившийся с меносом, – сухо обмолвился Айзен, чуть подавшись вперед и опустив локти на стол, – я не хотел задевать твою гордость, Хинамори, ты ведь серьезно пострадала, а передача дела другому отряду могла бы тебя сильно расстроить.
И?.. Что мне говорить на это? Он пытался задеть меня за живое, заставить в слезах раскаиваться за допущенную ошибку? Или хочет надавить тем, что разочаровался во мне? Лейтенант, погубивший отряд и не справившийся с меносом – звучит и, правда, унизительно, к сожалению, я вынуждена согласиться с таким вердиктом. Но вот тот факт, что он не хотел задевать мою гордость – брехня. Ему плевать на мою гордость, но не на то, как я отреагирую, эти слова должны внушить, что он… что? Заботился обо мне? Или что он, добрый понимающий капитан, для меня единственная надежда удержаться на должности лейтенанта?
Устала. Не хочу даже спорить или доказывать что-то.
– Мне жаль, что я вас разочаровала, капитан, – подойдя к вопросу здраво, я чуть поклонилась и добавила: – вы правы, я, как лейтенант, допустила ошибку, погубив отряд, и не справилась с меносом. И готова понести наказание. Также я готова понести наказание и за содействие одиннадцатому отряду… однако не считаю свои действия в этом случае неоправданными.
Молчание в ответ оказалось ожидаемым. Мужчина никак не изменился в лице, внимательно присматривался ко мне, поэтому я рискнула предположить, что он не таких слов ожидал от меня услышать. Вероятно, стоило прибавить больше эмоций? А не смотреть на него в ответ с усталостью и смиренным ожиданием.
Я не знаю, как в действительности Хинамори реагировала на подобные выговоры, скорее всего, могла позволить себе вымаливать прощение, либо признавать каждую из допущенных ошибок, лишь бы вернуть расположение капитана. Такое поведение определенно играло на руку Айзену, и как минимум тешило его эго.
К вашему сожалению, капитан, я горазда признавать только действительные ошибки и отстаивать свое мнение, как упрямый баран. Если, конечно, как сейчас, не слишком устала. Или не слишком боюсь потерять работу… лишиться премии там. С вами, конечно, придется аккуратно подбирать слова. Сказать начальнику «да иди ты нахуй» чересчур даже для меня.
– Неделя отстранения от службы.
– Что?
Вот сейчас, увы, мне не удалось сдержать удивление, потому что я ожидала, что Айзен не станет меня наказывать. Уж не знаю, в чем заключалась цель, но едва я сменила сдержанность вспышкой эмоций, мужчина вдруг переключился с чопорной серьезности на будничное спокойствие.
– С моей стороны было глупо позволять тебе сразу же возвращаться к работе, Хинамори-чан, ты до сих пор не восстановилась. Да еще и обзавелась новыми ранами. Твои руки ведь болят, верно?
Я промолчала, пытаясь не сильно акцентировать внимание на руках, что прятала за спиной.
– Пусть со стороны и выглядело, что ты действовала по моему приказу, но мое появление в мире живых может вызвать вопросы. Зачем мне приходить туда, если я положился на своего лейтенанта? Ведь вам с офицером Аясегавой оставалось совсем немного, чтобы добить монстра.
Сукин он сын, откровенно издевался надо мной. Эта мягкая улыбка, слегка виноватый взгляд. Наказал по вынужденной мере, но не хотел выглядеть злодеем?
– М-м… Могу тогда узнать, отстранение будет с сохранением заработной платы?