Я выждала еще немного, прежде чем повернуть ручку и войти внутрь.
Маура сидела в кресле у окна и смотрела на пруд в задней части комплекса. Вода замерзла, а деревья и цветы, цветущие летом, были не чем иным, как голыми ветвями и увядшими лепестками зимой, но она, похоже, не возражала.
Она слегка улыбнулась, напевая тихую мелодию. Что-то знакомое, но неразличимое, счастливое, но ностальгическое.
— Привет, Мора, — тихо сказала я.
Гудение прекратилось.
Она повернулась, на ее лице отразился вежливый интерес, когда ее глаза скользнули по мне. "Привет." Она наклонила голову под моим выжидающим взглядом. "Я тебя знаю?"
Разочарование сжалось в груди, за ним последовала острая боль.
Болезнь Альцгеймера сильно различается от человека к человеку, даже у тех, кто находится на средней стадии, как Маура. Некоторые забыли базовые двигательные навыки, например, как держать ложку, но вспомнили свою семью; другие забыли, кто их близкие, но могли вполне нормально вести повседневную жизнь.
Мора попала в последнюю категорию.
Я должна быть благодарна, что она все еще могла ясно общаться после того, как четыре года назад у меня диагностировали болезнь Альцгеймера, а я была …. Но все равно было больно, когда она меня не узнала.
Именно она вырастила меня, пока мои родители были заняты построением своей карьеры. Она забирала меня и подвозила до школы каждый день, посещала все мои школьные спектакли и утешала меня после того, как Рикки Уитон бросил меня ради Мелоди Реннер в шестом классе. Рикки и я «встречались» всего две недели, но мое одиннадцатилетнее сердце было разбито.
На мой взгляд, Маура всегда будет яркой и полной жизни. Но годы и болезни взяли свое, и, увидев ее такой хрупкой, у меня подступили к горлу слезы.
«Я новый волонтер». Я прочистила горло и изобразил улыбку, не желая омрачать наш визит меланхолией. — Я принесла тебе темблеке. Маленькая птичка сказала мне, что это твое любимое. Я полезла в сумку и вытащила охлажденный кокосовый пудинг.
Это был традиционный пуэрториканский десерт, который мы с Маурой готовили вместе во время наших «экспериментальных» вечеров.
Каждую неделю мы пробовали новый рецепт. Некоторые из них вышли потрясающими, другие не очень. Однако темблеке был одним из наших любимых, и мы оправдывали приготовление его более одного раза, каждый раз приправляя его разными вкусами. Корица на одной неделе, апельсин на следующей, а затем лайм.
Вуаля! Новый рецепт.
В моем восьмилетнем сознании это имело смысл.
Глаза Мауры загорелись. — Пытаешься умаслить меня сладостями в первый же день. Она кудахтала. "Это работает. Ты мне уже нравишься».
Я смеялась. "Я рада это слышать."
Я вручила ей десерт, который приготовила прошлой ночью, и подождала, пока она крепко его усвоит, прежде чем сесть напротив нее.
"Как вас зовут?" Она положила в рот немного пудинга, и я старалась не замечать, насколько медленными были ее движения и как сильно тряслась ее рука.
«Стелла».
Что-то похожее на узнавание блеснуло в ее глазах. Надежда снова раздулась, только чтобы сдуться, когда мгла погасла блеск секундой позже.
— Красивое имя, Стелла. Маура жевала с задумчивым выражением лица. «У меня есть дочь Фиби. Она примерно твоего возраста, но я давно ее не видела…
Потому что она умерла.
Боль в груди вернулась с удвоенной силой.
Шесть лет назад Фиби и муж Моры возвращались домой из продуктового магазина, когда грузовик врезался в их машину. Оба погибли при ударе.
После этого Маура впала в глубокую депрессию, тем более что у нее не было живых родственников, на которых можно было бы опереться.
Как бы я ни ненавидела болезнь Альцгеймера за то, что она лишила ее той жизни, которой она жила, иногда я была благодарна за нее. Потому что отсутствие хороших воспоминаний означало и отсутствие плохих, и, по крайней мере, она могла забыть боль потери своих близких.
Ни один родитель не должен хоронить своего ребенка.