Я не открываю глаза до последней секунды, потому что, если честно, мне уже все равно.
Но когда я открываю глаза, я жалею, что не осталась с Джеремаей. Я хотела бы позволить ему делать со мной все, что он захочет, лишь бы не смотреть сейчас в холодные голубые глаза Люцифера.
Мои пальцы дрожат, и я крепче сжимаю нож, когда он смотрит на меня, скелетная бандана натянута до самых глаз.
Рядом с ним Мейхем — его светловолосый близнец, его глаза на тон светлее, края его татуировки видны поверх банданы.
Они оба одеты во все черное. Люцифер в кожаной куртке поверх черной рубашки.
Он складывает руки. Склоняет голову.
— Я искал тебя, Лилит, — мурлычет он, его голос с красивой хрипотцой. Он подходит ближе, приседает так, что мы оказываемся почти на уровне глаз. Я чувствую его запах. Сигаретный дым и хвоя, и это заставляет мое сердце замирать в груди.
Я хочу что-то сказать, но после всего, что было с Джеремаей, и после водки, которая все еще течет в моих жилах, мои губы разъезжаются, и мне нечего сказать. Нечего сказать. Не о чем думать. Нечего чувствовать.
Мои руки трясутся так сильно, что я боюсь выронить нож.
Я даже не уверена, что боюсь его. Я просто боюсь быть рядом с ним. Это не одно и то же.
Глаза Люцифера путешествуют по моему горлу, по моей майке, по ножу в моей дрожащей руке. Мой знак слабости.
Его глаза слегка прищуриваются, и я понимаю, что он ухмыляется мне.
— Ты выглядишь такой красивой, — мягко говорит он, проводя глазами по моему телу и снова встречаясь с моими. — Ты будешь самым красивым трупом, который я когда-либо хоронил, малышка.
Мои глаза перебегают на Мейхема, но он скрестил руки на груди и смотрит на меня бесстрастно, почти со скукой. Как будто он готов к тому, что Люцифер перережет мне горло, чтобы он мог вернуться к своей жизни.
Люцифер замечает, куда я смотрю, и оглядывается через плечо, затем снова поворачивается ко мне. Я слышу, как слабый смех вырывается из его горла, и он качает головой. Он стягивает бандану, чтобы она висела у него на шее, и я вижу его мягкие губы.
— О, — шепчет он, наклоняясь ближе, пока его глаза не оказываются в дюймах от моих. — Ты думала, что он может спасти тебя, Лилит? — его рука находит мое голое колено, и я понимаю, что на нем перчатки, ткань которых мягко прилегает к моей коже. Я смотрю на них и вижу пальцы скелета, вышитые поверх перчаток. — А ты думала, что раз он тебя трахнул, обмотал ремень вокруг твоего горла, как грязную девчонку, которой ты являешься, то он захочет тебе помочь?
Мое лицо пылает от этих слов, и мне интересно, сказал ли ему Мейхем, или это просто его образ действий.
Люцифер наклоняется ближе, пока его полные губы не оказываются достаточно близко, чтобы коснуться меня, когда он говорит: — Я знаю все твои секреты, Лилит.
Я слышу, как мое сердце колотится в моей голове.
— Я знаю все твои грехи, — его рот придвигается к моему, но он не целует меня. Он продолжает говорить. Его рука в перчатке движется вверх по моему бедру, и я не могу сосредоточиться, чтобы вынуть лезвие из ножа. Его рука сжимает складку моего бедра, его большой палец проводит по центру моих шорт. — Я тоже знаю, что сейчас происходит в твоей поганой голове, малышка.
Он сдвигает мои шорты в сторону, проводит пальцем в перчатке вверх и вниз по моей щели, по нижнему белью. Я чувствую его слова на своих губах, когда он отодвигает их и его палец оказывается на моем клиторе.
Я задыхаюсь, прикусив губу, тепло разливается по моей душе даже в этом холодном лесу.
Он отстраняется и улыбается, холодной, жестокой улыбкой, ямочки на его бледной коже на мгновение вспыхивают.
— Хочешь, чтобы я тебя трахнул? — спрашивает он меня.
Он снова поворачивается к Мейхему, всего на секунду, прежде чем его глаза снова находят мои. Его палец обводит мой набухший клитор, проводит по всей длине моей щели, и еще один вздох вырывается из моих предательских губ.
— Ты хочешь, чтобы мы оба трахнули тебя, Лилит? — его другая рука смыкается вокруг моей дрожащей руки, той, в которой был нож. Он тянет его от меня, и я сопротивляюсь, но только секунду. Только на секунду, а потом оружие оказывается у него в руках.
Власть.
Но у него всегда было и то, и другое. Потому что когда Люцифер так близко ко мне, я — гребаная идиотка.
Он подносит рукоять лезвия к моей киске, раздвигая мои ноги коленом. Все еще кружась вокруг моего клитора, он вводит рукоять в меня, улыбаясь, когда она легко скользит по моей собственной влажности.
Я не могу дышать, холодный металл заставляет меня сжиматься. Мои руки скручиваются в кулаки по бокам, но иначе я не могу двигаться.