Джеремайя ничего не говорит.
И тогда Люцифер хватает меня за руку и тянет за собой мимо карусели, обратно в лес. Я спотыкаюсь, но он продолжает тянуть меня за собой. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что Джеремайя все еще наблюдает за нами.
Проходит несколько минут, прежде чем я могу говорить. В горле пересохло, страх все еще глубоко в моем нутре. Но наконец, когда мы снова оказываемся в темноте деревьев, я обретаю голос.
— Остановись, — говорю я, упираясь пятками.
Люцифер продолжает пытаться тащить меня за собой. Я сильно дергаю его, и хотя я не вырываюсь, он перестает идти и поворачивается.
— Что? — рычит он.
— Я же сказала тебе, что не хочу…
Прежде чем я успеваю вымолвить слова, он прижимает меня к дереву, обеими руками упираясь мне в грудь.
— Я не спрашивал, чего ты хочешь, Лилит. Я отпустил тебя. У тебя был шанс выбраться из этого. Теперь, блядь, слишком поздно.
Гнев и страх смешались в моей крови.
— В чем, блядь, твоя проблема? — его глаза сужаются, и я качаю головой. — Я не хочу быть здесь. Я не хочу играть в эти игры. Я не знаю, кем ты и твои гребаные друзья из секты себя возомнили, но…
Его руки тянутся к моему горлу, и он сильно сжимает его. Я едва могу дышать, но не свожу глаз с его голубых глаз.
Черт возьми, как бы я хотела, чтобы он не был таким чертовски красивым. Так было бы немного легче ненавидеть ощущение его рук на мне.
И я уже чувствовала это раньше. Руки на моем горле. Я должна быть более напугана. Но вместо этого я чувствую что-то другое. Что-то, что заставляет мое лицо пылать от стыда.
Желание.
— Ты — моя проблема. Ты стала моей проблемой, когда ушла. Когда ты попала в объятия Джеремайи, — его руки перемещаются с моего горла на талию, и он прижимается ко мне. Мне приходится сосредоточиться на том, чтобы не оттолкнуть его, хотя я чувствую, как его член пульсирует между нами. Я прикусываю губу, сдерживая стон.
Что, блядь, со мной не так?
— Ты должна чувствовать себя счастливой, — шепчет он мне на ухо. — Повезло, что я нашел тебя. Потому что я мог бы причинить тебе боль. Но Джеремайя… — он прерывается. — Он бы убил тебя.
Повезло.
Я хочу сказать что-нибудь язвительное. Я хочу ударить этого парня. Но это слово звучит в моем ухе, и по какой-то больной, извращенной причине… я чувствую это. Повезло.
Глава 8
Настоящее
Я тону в холодной воде. Я не могу дышать. Не могу кричать. Мое тело дрожит, слова застыли на губах. Я промокла, каждый сантиметр моей кожи покрыт ледяной водой. Я пытаюсь найти воздух. Задыхаюсь.
Впервые в жизни я хочу жить.
— Вставай, Сид. Сейчас же.
Мои глаза распахиваются, руки поднимаются, чтобы защититься.
Джеремайя.
Я вскарабкиваюсь на ноги, прижимаюсь к изголовью кровати, натягиваю простыни до подбородка. И только тогда я замечаю чашку в его руке и холодную воду, капающую с моего лица, с моих волос, на мою черную майку.
Ярость пронизывает меня насквозь.
Я сбрасываю с себя одеяло и бросаюсь на брата.
— Ты, блядь, облил меня водой?! — это частично вопрос, частично боевой клич.
Мы вместе ударяемся о стеклянную дверь на мой балкон. Солнце едва взошло, Александрия все еще в розово-желтых тонах, внизу раскинулся город, люди едут на утренние маршруты в это солнечное утро понедельника.
А мой родной брат облил меня ледяной водой, чтобы разбудить.
Я знаю, что сейчас он позволяет мне прижать его к стеклу. Он может остановить нас обоих в любой момент. Но на его губах играет маленькая улыбка, даже когда его белая рубашка сжимается в моем кулаке.
— Ты закончила? — спрашивает он, раздражающе спокойно.
Я отпускаю его рубашку, разглаживаю ее.