— Благодарю, что приютили и помогли добрым советом, Велирра. Я могу вам чем-то помочь, чтобы поскорее избавить Лаира от яда от укуса?
— Нет, моя дочь Салия отведет тебя в гостевые покои, где будешь жить, и накормит завтраком. Потом отоспись, как следует. Кор вернется с ярмарки в конце недели.
Девушка была лицом похожа на мать, только светло-зелёные глаза обрамляла шапка золотистых курчавых волос. Вскоре на столе передо мной оказалась миска с исходящей паром гречневой кашей, щедро сдобренной грибами, мясом и незнакомыми приправами, и кружка кваса. Проверив кушанья с помощью подаренного Кильдином амулета, привела себя в порядок в примыкавшей к спальне купальне, сменила одежду и последовала совету гостеприимной хозяйки. После пережитого тело и разум требовали отдыха.
К сожалению, в мои сны тут же вторгся беспардонный вампир. С острых клыков капала слюна. Он вкрадчиво промурлыкал:
— Тебе никуда уже не деться от меня, дурочка. Быть тебе женой наследника главы Гнезда Пурпурной Луны. Уверяю тебя, что найду способ, как выманить за городские стены одну не в меру строптивую девицу! У меня и моей матери в этом поселении людей слишком много слуг и тайных и явных союзников… — тут оберег синеглазого эльфа замерцал мягким лунным светом, и горделивая бравада сменилась испуганным скулежом: — Да что ж это такое?! Сам тебя отпустил и всё ещё имеет наглость предъявлять свои права! Ненавижу эльфов, как впрочем, и гномов и фей! Их кровь для вампиров — чистой воды яд!
— Иди себе с миром, Эйвилль. Женись на соплеменнице и больше никогда не тревожь мой покой. Я не разрешала тебе входить в мои покои. По какому праву ты нарушил древний завет своего племени?
— Правила для слабаков, детка! Ты все равно станешь моей, рано или поздно. Мы с матерью сделаем всё, чтобы ты никогда не смогла снова удрать Тропами Ледяных Зеркал…
Потом сияние усилилось, и я спокойно отдохнула до рассвета. Порадовалась, что вмогу помочь хозяйке не только с домашними хлопотами, но и в ремесленной мастерской и даже в кузне.
Завтракала вместе с шумным и многочисленным семейством. С удивлением заметила, что в душе растет симпатия к Лаиру. Карие глаза заинтересованно смотрели на меня, когда воину казалось, что никто не заметит его слишком пристального внимания ко мне.
Погладила серебряный амулет на груди и тихонько вздохнула. Оказывается, древние легенды были правы. Выбирать из нескольких мужчин, если они нравятся одинаково сильно, совсем непросто.
Бедный вампир же не вызывал ничего, кроме лёгкого недоумения. Кто ж по собственной воле согласится превратиться в кровожадное чудовище во цвете лет? Он тут же возник перед моим мысленным взором.
— Уходи, пожалуйста, — решила, пока что, не идти на конфликт, так как осложнения совсем ни к чему. — Всё равно, не задержусь тут. Моё сердце зовёт меня продолжить путь. Как только выполню волю Солейры в этом мире.
— А если воля Великой Матери состоит в том, чтобы сделать счастливым меня? — от такой перспективы вампир облизнулся, склонил голову набок и умильно посмотрел на меня.
Отвечать я не стала.
— Время покажет, красавица моя, — Эйвилль врубил своё врождённое обаяние на полную катушку, но был удивлён, что оно дало осечку.
Начала беззвучно шептать слова древнего наговора, как раз на такой случай. О нём узнала от бабушки по отцовской линии.
— Зря противишься неизбежному, Береника, дочь Хвата и Лады. Видишь, я знаю о тебе всё, вплоть до имени. Значит. Смогу навести такие чары, что даже твоя фитюлька из лунного металла и эти проклятые стены не спасут от того, что суждено!
— Мне нравится быть человеком без магии и колдовского дара. Мои руки и мастерство не менее ценны, чем многие способности окружающих.
— Если бы ты не была такой ценной и перспективной невестой, стал бы я терпеть боль, преодолевая защитные плетения магов и колдунов и чары твоего ушастого приятеля Кильдина?! Ненавижу эльфов! Мы их жрать не можем, а они уничтожают нас везде, где мы пытаемся просочиться в новые людские земли, пробравшись по краешку их земель.
— Если я — не магичка и не ведьма, это совсем не значит, что не смогу выставить вон одного не в меру наглого ночного татя, — сжала в пальцах один из амулетов, его сама же и выковала ещё в кузнице отца, и прошептала древнюю молитву-наговор.
Вскоре больше никто не осложнял мой и без того беспокойный путь двусмысленными предложениями. Они не вызывали в ответ ничего, кроме отвращения. Была настолько измотана борьбой с чарами кровососа, что Велирра сразу же принялась расспрашивать меня о причине такого ужасного состояния.