— Нет, это не поможет, — отмахнулся он.
— Поможет. — она села рядом с парнем, укоризненно глядя на него.
— Какая ты приставучая, — съязвил Лёша, но все же послушал Миланович.
— Где ты умудрился подхватить грипп?
— Я как-то с Синицыной сел за одну парту на мат…
— Лёша, не прикидывайся идиотом.
— Ладно, я два часа стоял на холоде без верхней одежды, — глубоко вздохнув, темноволосый ощутил холод градусника.
— И зачем?
— Почувствовал себя супергероем, — отважно хмыкнул он.
Миланович приподняла уголки губ в немой усмешке. Она слабо кивнула и через пару минут попросила у Алексея градусник.
— Тридцать восемь и семь.
Уманский победно улыбнулся.
— Я знал, что я горяч.
— Ты неисправим, — девушка взяла аптечку, стоящую на прикроватной тумбочке, и начала искать жаропонижающее.
— «Эффералган» я пить не буду, учти, — темноволосый скрестил руки на груди.
— Я тебя не спрашивала, — как-то грубо ответила блондинка, вытаскивая таблетку в синей оболочке. Она легким движением руки закинула лекарство в чашу с водой и начала ждать, пока таблетка растворится.
— Ты пришла в мой дом, нагрубила мне, а теперь даже не спрашиваешь? — он удивленно вскинул брови. Блондинка кивнула. — Мне нравится, — усмехнулся Алексей, смотря на одноклассницу.
Миланович мельком оглядела комнату. Тут ничего не изменилось с момента, как она приходила, разве что хозяин приболел.
— Как твои дела? — Уманский опустил голову на подушку, слегка прикрывая глаза. Он подметил, что Юля снова с перебинтованной рукой. Парень пальцами коснулся ее ладони, что блондинке стало не по себе.
— Все… все в порядке, — белокурая пожала плечами, поджимая губы.
— Я сильно тебя обидел? — Алексей открыл глаза вновь, смотря на девушку. Он пытался перебороть боль в голове.
— С чего ты решил? — чувствуя тёплые пальцы на своей ладони, Миланович чуть съежилась.
— Ты должна благодарить за то, что к тебе хотя бы кто-то прикасается! — грубый мужской голос проносится над ухом блондинки.
— Я же все помню, — сосед растягивает губы в измученной улыбке.
— Ты не обижал меня, все хорошо.
— Обижал.
— Когда?
Уманский перевёл взгляд на стол, а точнее, на фотографию в рамке.
— Это не мое дело, ты был прав, — чуть тише проговорила Юля.
— Это моя приемная сестра, — прочистив горло, начал парень. — Мой дядя приютил ее четыре года назад. Она была из детдома. — Миланович вздрогнула, но темноволосый сжал ее ладонь слабыми пальцами. — На удивление, она очень быстро нашла со мной общий язык, ведь я был бешеным подростком с играющими гормонами, — Алексей чуть приподнял уголки губ, вспоминая о прошлом. — Дядя учил нас защищать друг друга и любить друг друга, как членов семьи, но что-то пошло не так.
— Я…
— Нет, не нужно мне сочувствовать, я ещё не закончил, — блондинка заметила, что лекарство в чашке растворилось, но она решила дослушать.
— Из-за постоянных унижений и оскорбление моей тетки, я сблизился с сестрой. Она учила меня терпению и спокойствию, а я пытался выжить в этом мире. Иногда мы терпели нападки и в школе, и дома, поэтому держались вместе, пока в один день я не понял, что влюбился в неё, — голос Уманского звучал очень тихо, словно исповедь смертника. — Она сказала, что это хорошо, но об этом никто не должен знать, даже мой дядя. Сказала, что после восемнадцати мы сможем убежать и пожениться, — Лёша усмехнулся. — Конечно, четырнадцатилетний подросток будет верить тринадцатилетней девочке. Я был рад проводить с ней время, каждую свободную минуту. Все было относительно хорошо, пока дядя не приехал домой. Он пару месяцев провёл в Шотландии, затем решил отдохнуть дома. Поверил ей, считал ее членом нашей семьи… — по лицу парня было понятно, что говорить из-за боли в горле ему сложно.
— Что случилось потом? — хмыкнула белокурая.
— Она украла драгоценности из сейфа и обвинила в этом меня. Дядя поверил ей из-за моего характера, затем отправил меня к матери, а она… — он осекся, — она очень пила и пьёт. Била меня постоянно, выгоняла на улицу и заставляла стоять без верхней одежды на лестничной клетке.
— Мне жаль… — парень усмехнулся, смотря на одноклассницу.
— Дяде тоже стало жаль, но гораздо позже. Он узнал правду лишь тогда, когда она украла практически все и убежала к родной матери.
Блондинка молчала. Она даже и не знала, что сказать.
— Раз она так поступила, почему ты держишь ее фотографию на рабочем столе? — прошептала блондинка так, чтобы ее услышал только Алексей.
— Я скучаю по воспоминаниям, не по ней. Скучаю по тому, какой она была, как учила меня и старалась быть примерной младшей сестрой, — Уманский пошевелил пальцами, Юля почувствовала это на ладони.
— Но это была не она…
— Она притворялась, я знаю. Мне сложно жить с тем, что это все было иллюзией, — блондинка могла поклясться, что на глазах парня выступили слезы.
— Ты знаешь, где она сейчас?
— Нет, даже не желаю об этом знать, — грубо ответил темноволосый, слегка привстав с кровати. — Я знаю одно: люди из детских домов очень ненадежные и опасные, — Миланович почувствовала плевок в лицо. Она усмехнулась, слегка кивая.
— Да, все именно так и есть, — она спокойно взяла в руку чашку с тумбочки и протянула парню.