Через некоторое время война забрала его без остатка, не оставив ничего, кроме воспоминаний.
Мариэль загрустила, вспомнив отца. Она всегда начинала плакать и теребить сережки, когда думала о нем. Но сегодня ей не хотелось грустить, ведь после того, что случилось, ей не терпелось начать танцевать и петь. А еще она снова желала целовать своего любимого охотника и быть влюбленной, как те парочки, что забегали в лес, смеялись и держались за руки. Улыбка не сходила с их лиц, глаза сияли так, что можно было ослепнуть. Они обнимались и целовались, стоя у деревьев. Некоторые ныряли в кусты, и тогда начиналось самое интересное.
Мариэль будучи лекарем животных, а ещё достаточно любопытной эльфийкой должна была знать все обо всем. Иначе как поймешь, если не воочию, если не на практике? Книжек в её доме было очень мало, да и те принадлежали её погибшему отцу. Он любил войну и корабли, сражения и жизнь благородных эльфов — вот про это все и были те книжки.
Забираясь на дерево, она садилась поудобнее на самую крепкую ветку, закрывалась с головы до ног густой листвой и наблюдала. В такие моменты она забывала, как дышать, просто замирала и вспоминала об этом, когда чувствовала, что начинает кружиться голова, и она вот-вот свалится с дерева. Так бывало только в тех случаях, когда это длилось достаточно долго и очень медленно.
Но обычно все заканчивалось быстро, влюбленные не снимали с себя одежду, порой не целовались и даже не смотрели друг друга. Пять минут и дело сделано. Мариэль не нравились такие быстрые обмены жидкостями, она их считала ненастоящими, фальшивыми, и по сути, не достойными ее внимания и времени. Но что она могла поделать? Заранее ведь не залезешь в голову влюбленным, чтобы узнать, надолго они собираются устраивать спектакль любви или сделают все по-быстрому. Готовиться ли к волшебному таинству, замирая от удовольствия и зрительного наслаждения, или не стоит, тратить время, а лучше заняться чем-то полезным в лесу?
Мариэль, чувствовала запах влюбленности на большом расстоянии. Как только парень с девушкой появлялись на опушке леса, эльфийка понимала, что сегодня ожидается спектакль, на которые у нее куплены билеты в первом ряду. Бросая все дела, она мчалась на запах. Иногда ей казалось, что она сходит с ума от такого наваждения, но инстинкты брали свое. Она любила, когда у нее между ног становилось тепло и влажно. И стоило дотронуться до себя там, как весь мир взрывался у нее в голове. В такие моменты она закрывала рот ладошками и старалась удержаться на ветке. Но бывали случаи, когда это не помогало, и она падала с дерева с жутким грохотом, пугая влюбленных, на которых сыпались дождем белки.
Она знала и верила, что так будет не всегда. И может в ближайшее время ей представиться случай испытать все таинства любви на себе.
Сегодня, встретив незнакомца в лесу, она не ожидала от самой себя, что ее тело ответит на прикосновения мужчины такой яркой бурей эмоций и чувственных ощущений. Она боялась, что еще немного и растает в его руках, словно мед в жаркий день. Но как же ей хотелось утонуть в его объятиях, быть только его каждый день и ночь.
— Так стоп! Мариэль, он же охотник и скоро может вернуться за Жмунем или любым другим Мамондиком. Ну, уж нет, этому не бывать! Необходимо найти оружие, чтобы пугать им браконьеров. — Гневно произнесла девушка. — Но этот охотник, такой красивый… — Мариэль прислонилась к дереву и мягко обняла ствол.
Покрутившись вокруг него, она посмотрела наверх и вспомнила, что сидя на ветках деревьев, она мечтала, что однажды у нее будет точно так же, как у тех самых влюбленных. С горячими поцелуями и объятиями, с безудержными и самыми страстными прикосновениями, чтобы мир взрывался многочисленное количество раз.
Думая о своем первом поцелуе и красавце-охотнике, Мариэль не заметила, как подошла к дому. Оглянувшись вокруг, она не поверила, что ноги ее привели к родной хижине, туда, где последнее время она не могла находиться из-за массы причин. Поводом для избегания родственников, была болезнь сестры и бегающей вокруг нее матери. Все дела по дому были заброшены, так как Лариэль занимала все свободное время родительницы.
— Конечно, это происходит не специально, и я не должна винить в этом сестру. Но как же чертовски трудно это сделать. Ведь я люблю Лариэль. Ты мне веришь, Жмунь? — Повернувшись в сторону плеча, Мариэль поняла, что её дружка рядом нет, выругавшись на эльфийском, она осмотрела свое платье, и, вытряхнув последнюю труху из волос, подумала о том, что для всех было бы лучше, если бы она появлялась дома как можно реже.
Посмотрев наверх, она увидела, что в комнате сестры нет света, значит, она не проснулась. Хотя последнее время она просыпалась в это время, чтобы потом уснуть до самого утра. Благо лекарства всегда были под рукой. Вот только они не могли справиться с болезнью, а лишь облегчали ее сильные муки.
Их небольшая хижина, по меркам мудрых Эльфов, сделанная отцом для матери, находилась на высоте нескольких метров от земли. Точнее, на сплетенных деревьях-соседях и закрепленных между собой досками и бревнами.