– Я не знал, что я выживу. И когда очнулся подвешенный совершенно один, понял, что это мой шанс, – Йен поднимает взгляд на Наташу. – Тебя не убить, если ты уже мертв. Если ты сделаешь ошибку снова, никому уже больно не будет. Меня бы и сейчас здесь не было, если бы я не увидел тебя на базе Гидры.
Наташа сперва сама спешно облизывает губы и переводит взгляд в окно; ей, наверное, даже стыдно, что тут она прокололась.
– Предпочитаешь быть одиночкой? – есть в тоне ее голоса такие нотки, по которым Йен осознает: она его понимает. И Роджерс младший бессознательно начинает ей доверять.
– Сэм мой напарник, вообще-то, – Йен качает головой. – Мне нужно было время. И отцу тоже. Я не мог заявиться просто так, он бы подумал, что свихнулся окончательно.
Наташа слабо кивает. Она видела все его переживания, все его мысли и чувства; Стив всегда был перед ней открытым, словно книга, обнаженным, словно нерв, и доверял ей все. Наташа видела, как ему было тяжело, знала, сколько Роджерс подавил нервных срывов. Она глубоко вздыхает и начинает разбирать вымытую Стивом посуду.
– Ты бы слышала, как он о тебе рассказывает, – в этот раз Йен первый нарушает тишину, слабо улыбаясь. – Когда я был маленьким, каждый день слушал на ночь сказки о рыжеволосой пиратке, которой все по плечу. Потом часто думал, почему пиратка, если обычно сказки про всяких принцесс? Увидел, как ты раскидываешь солдатиков Гидры, и сразу все понятно стало, – тихо усмехается Йен.
Наташа смущенно улыбается и качает головой.
– Он серьезно обо мне рассказывал?
– Каждый день, – Йен со слабой улыбкой закатывает глаза. – Я даже немного ревновал. Когда вырос из сказок на ночь, он все равно рассказывал истории из жизни, про ваш мир и Мстителей. И говорил, что, когда выберемся из измерения Зет, где мы были, у меня будет лучшая мама.
Наташа даже чуть хмурится, заслышав эти слова, и снова отводит взгляд. Она ставит тарелку обратно на сушилку для посуды, а потом оборачивается лицом к парню, держась ладонями о столешницу позади.
– Это он… обо мне?
– Нет, – Йен усмехается, – о какой-то другой рыжей самой важной девушке в его жизни.
Романофф прикусывает нижнюю губу. Она проходит ближе и садится за стол рядом с Йеном, складывая руки на коленках и задумавшись.
– Я, конечно… не против.
– Расслабься, я все понимаю, – Йен откидывается к спинке стула и поднимает руки ладонями вверх. – Так же, как и ты, я тебя вижу в первый раз сегодня. Не пойми неправильно, я доверяю тебе, потому что доверяет отец. Я буду рад, если мы подружимся и станем большой дружной семьей, как представляет и хочет Стив, но это слишком серьезно. Нельзя за пять минут решить, кто кому будет мамой, и тут же друг друга любить, – Йен качает головой, а потом складывает руки на столе. – Стив тебя любит, ты мне нравишься. Я тебе нравлюсь, потому что ты любишь Стива. Все же просто.
Наташа поднимает взгляд на Йена, а потом ее губ касается улыбка. Роджерс не может не ответить тем же.
– Ты умнее, чем кажешься на первый взгляд.
– Я понимаю, что пока я для тебя просто парень с дороги, – Йен чуть ведет плечом. – Я ведь даже не его кровный сын. Но будет здорово, если мы подружимся.
Наташа слабо кивает и усмехается. Она окидывает взглядом Йена, будто впервые, а потом слегка наклоняет голову к плечу. Роджерс младший почти чувствует, как чешется скула под пристальным взглядом девушки.
– Я бы не сказала, что ты не кровный сын. Что-то в тебе есть такое, что есть в нем, – задумчиво говорит она.
– Он вложил в меня все, что мог, – Йен даже смущенно отводит взгляд к столешнице. – Дети говорят голосами своих родителей.