— И что ты собираешься предпринять? Я не планирую раздеваться догола при всей магии.
Он хмыкнул и разрезал её белье и колготки на самом интересном месте, едва взмахнув древком. Заодно позаботился и о чистоте своих рук, чтобы два раза палочку не доставать. Гермиона пораженно ахнула, но сразу же оборвала себя и цокнула, навряд ли довольная на сей раз его способом решения проблем доступа. Репаро на ткань не работало, штопать нужно было вручную.
— Здорово, — она наверняка нахмурилась, хотя он, конечно, не видел. — И часто ты так, — акцент, — делал, чтобы приобрести необходимый опыт?
— При ранениях иногда приходилось срезать одежду с пострадавшей части тела, — равнодушно отозвался он. — Для подобных целей этим заклинанием я никогда не пользовался.
Гермиона что-то неопределенно промычала, вроде как с недоверием и даже гневно, но быстро сбилась на приглушенный стон. Правда, в колодце двора он вышел все равно довольно громким, отразившись от стен. Хотя заглушающими она тоже озаботилась, так что могла спокойно кричать в голос.
Все ещё прикрытая полами пальто и едва задранной юбкой, которые сохраняли тепло чар, от холода она явно не страдала. Да и он заботливо защищал открытые участки кожи пальцами. Изнутри и снаружи, растирая, чтобы получше согреть. Единственное, стоять на коленях, пусть даже на смягченных заклинанием досках скамейки, Гермионе было, очевидно, не очень удобно. Поэтому в какой-то момент она потеряла контроль, протяжно выдохнула и обняла его, прижимаясь и мешая продолжать ласкать себя.
— Хочешь сесть поудобнее, Грейнджер? — вопрос был задан из чистой вежливости.
От собственного желания сводило мышцы живота, а все мысли сводились к стремлению удовлетворить его, так что остановись они сейчас, он был бы крайне разочарован. Впрочем, Гермиона едва ли была против продолжения. Подобное маленькое упражнение определенно её не насытило.
— Ничего более оригинального не смог придумать? — но все же она привстала, давая ему больше пространства для маневров у ширинки.
Он прижал её бедра к себе с излишней поспешностью, едва успев в достаточной мере оголиться. Так, что сам зашипел от краткого, но отчетливого дискомфорта. Пришлось немного сползти по спинке вниз, чтобы занять более удобную позицию. Для соития, не для поясницы. Видит Мерлин, спина ему за такие эксперименты спасибо не скажет. Но потом, сейчас его больше волновал вопрос, как получить больше стимуляции, если выражаться цензурно.
— Ты ведь действительно выйдешь за меня? — постановка вопроса вышла какая-то неудачная, поэтому он добавил: — Я серьезно, — что не особо исправило ситуацию, — Грейнджер.
Гермиона лишь застонала, увлеченно насаживаясь на него, чему уже её мышцы на ногах определенно не были рады, но все же справилась с голосом:
— А ты возьмешь мою фамилию?
Он не нашелся, что ответить на этот странный вопрос. Не то чтобы фамилия его отца когда-либо ему нравилась, но… Гермиона как-то по-особенному выгнулась, мгновенно переключив его с размышлений на ощущения.
— Тогда сможешь называть меня Грейнджер хоть до конца дней, — хихикнула она, покачивая бедрами.
Сумасшедшая женщина. Впрочем, какая ещё связалась бы с ним.
*
Тридцатого ноября Гермиону, как и было заранее объявлено, уволили вместе с почти всем остальным обслуживающим персоналом отдела. В последний рабочий день, подготавливая заключительный отчет, она фыркала и отвешивала циничные комментарии, но, судя по всему, все ещё сильно переживала из-за этого. А сосредоточенно и вручную выгребая свои вещи из ящиков стола даже скривилась, словно собиралась заплакать. Ему полагалось поддерживать её, и он даже искренне хотел это сделать, но, когда попытался обнять, Гермиона лишь отмахнулась, бескомпромиссно заявив, что не собирается опять расстраиваться из-за всякой ерунды.
Что, впрочем, совершенно не помешало ей упасть в объятия Мейера, которые продлились ровно четыре секунды и были довольно поверхностными, но все равно! И его вежливые слова поддержки она спокойно приняла, не изображая из себя железную деву. Врунья. Удержало его от каких-либо резких собственнических жестов только осознание, что вряд ли она сможет продолжать прежнее общение с Мейером, перестав быть его коллегой. А вот от него Мейер никуда не денется. Поэтому сейчас он просто зловеще улыбнулся ему, заставив понервничать.