Бернадотте отобрал у неё руку почти сразу, не позволяя разойтись, или ей так показалось, и перехватил покрепче бедра. Здорово, что кто-то из них контролировал себя сейчас хотя бы на минимально допустимом уровне. Серас запрокинула голову и выгнулась, когда он начал двигаться в ней. Из груди вырвалось то ли мычание, то ли рык, наверное, не слишком соблазнительный, но что есть, то есть. Впрочем, разве ему не было хорошо и со всеми этими минусами? Было. Было. Она чувствовала.
Ковер и пол опять пострадали, но цепляться за капитана Серас справедливо опасалась. А вот он коротко, на выдохе выругался и грубо сжал колыхающуюся при каждом толчке грудь. Из наемников выходили отличные кавалеры, да. Но её уже затягивало в воронку из своих и его, их ощущений. Все же в бытии вампиром были свои плюсы: теперь только удовольствие (и кровь) влекло её дальше, за грань.
Она опередила его на пару секунд, «украв» часть впечатлений из воспоминаний, но личный опыт все равно оглушил её. Капитан попытался было отстраниться, но Серас лишь напрягла ноги, удерживая его. Чего нежити опасаться? И синяки на бедрах не страшны — сойдут за пару минут, если не быстрее.
Может, это было всего лишь замещение, с точки зрения вампирской физиологии, но в этот момент она почувствовала не только удовлетворение, но и окончательную сытость. Огонь жажды потух и остались лишь тлеющие угли. Она вдохнула, чувствуя запах крови Бернадотте, его пота и — щеки вспыхнули — спермы, но желание вгрызться в шею лишь маячило где-то на краю сознания.
— Я… — речь возвращалась тяжело, хотя ни сбитое дыхание, ни усталость ей не мешали, естественно. — Господин Бернадотте, вам надо перевязать руку.
Капитан рассмеялся, слезая с неё и на ходу застегивая ширинку — здесь все равно негде было привести себя в порядок. Серас тоже села, и он набросил ей на плечи свою куртку.
— Для тебя — Пип, детка.
— Тогда уж Серас, — она поджала губы.
— Точно, — он опять улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь?
Она смутилась. Он все ещё считал её человеком или около того.
— Хорошо, — звучало как-то плоско и неинформативно. — Что-то изменилось…
Серас задумалась и приоткрыла рот, пытаясь проанализировать свое состояние. От Алукарда и его сил она все ещё была чудовищно далека, но как будто раздвинулись границы. Капитан поймал её в охапку и поцеловал.
— Сладкая девочка, — он разглядывал лицо, — и опасная.
— Я могла убить вас, — согласилась она. — О чем вы… ты думал?
— Тучи сгущаются, Серас. И время нас поджимает.
Она нахмурилась, не понимая его до конца, и Пип поцеловал её снова.
— Хотя стоило бы позаботиться о тебе получше. Правда, в казармах слишком много лишних глаз.
— А мой гроб одноместный, — пробурчала Серас, но робко улыбнулась.
— Такое огромное поместье, а уединиться негде, — выдохнул он и аккуратно прижал её к себе.
— Тут есть свободные гостевые спальни на втором этаже, — вспомнила она.
Ей приходилось приводить себя в порядок там после заданий: мыться, переодеваться — в подвале не было уборных. Интересно, а сейчас она сможет?..
— Мне не проводили экскурсию по жилым… — Пип прервался.
Её разбросанная по полу одежда расползлась черными кляксами, слилась в общий поток и мягко обволокла тело, возвращаясь к прежней форме. Бернадотте провел пальцами по «регенерировавшему» воротнику кителя.
— Как мы будем объяснять, что случилось с ковром? — быстро переключился он.
Перед внутренним взором Серас встало строгое, но отчетливо ехидное лицо Уолтера. Конечно, не заметить её пылающие красным глаза и побагровевшую форму было довольно сложно.
— Думаю, сейчас гораздо важнее позаботиться о твоей руке, Пип.
*
— Так ты завалил девчушку, капитан? — «гусь» оскалился, позади него раздались смешки.
— Я тебе сейчас хлебало завалю, Рико, — Бернадотте оперся о крепления двуярусной койки и достал сигареты.
— Давай, колись, начальник, — капрал тоже скабрезно ухмылялся.
— Не ваше дело, шакалы. И только посмейте к ней пристать с этим вопросом, — зажигалка, как всегда, сработала сразу.
— Да что её спрашивать, все и так понятно — ходит светится да глаза прячет, — Рико улыбнулся почти дружелюбно. — Видно, не так уж ты и плох, капитан. А девчонки в Банжуле, помнится, всякие ужасы рассказывали…
Он заметил взгляд Бернадотте и поднял руки в шутливом жесте, затыкаясь.