— Марусь, ты сама как? — после короткой паузы для выдоха и вдоха, спрашиваю и направляюсь к отелю. Продрог уже так, что зубы сводит.
И она не отвечает. Сопит в трубку, слышится скрежет на фоне, будто она пальцем царапает стол.
— Приезжай, Давид, — лепечет, и телефон обрывается коротким зуммером.
Я так и представил, как Марго отбрасывает на стол телефон, опускает растрепанную голову на руки и ревет безудержно, потому что… Потому что это правильно, наверное. Был отец — стена, за которой не страшно, а теперь его нет. Никого нет. И я далеко, в чужой галактике, а признаться, что она скучает, что нуждается в помощи — сестра не посмеет. Они чем-то даже похожи с Ариной.
Когда поднимаюсь в номер, дети смотрят мультик по телевизору, в номере тихо и тепло.
— Мама работает, — Миша бросает кивок на закрытую дверь комнаты.
— Понял, — стаскиваю пальто и, цепляя его на крючок, растираю озябшие руки. Впервые не знаю, как себя вести. Так и стою недалеко от порога, будто по первому зову тела и души снова сбегу подальше.
Чтобы не рушить чужое семейное счастье. Тихое. Складное. Настоящее.
— Миш, поможешь? — дверь в комнату открывается, и Арина, не ожидая меня увидеть, запинается на полуслове. Переводит испуганный взгляд на детей. Они пригрелись друг к другу, и мальчишка явно не желает вылезать из-под теплого пледа, мычит и отмахивается. — Ладно, — сдается Ласточка, опустив плечики, — смотри мультик, сама сделаю.
— Я могу помочь? — ступаю к ней.
Девушка пятится, осторожно, будто по льду идет, но глаза не уводит, дверь не закрывает и вдруг отступает в сторону, чтобы меня пропустить.
Уже что-то.
Легкое потепление среди вечной мерзлоты.
— Не получается ноут к Wi-Fi подключить, ошибку выдает, — поясняет Арина, показывая на компьютер, что огромной лапой разлегся среди скомканного одеяла. — Мне нужно продолжение выложить на сайт.
— Сейчас проверим, — присаживаюсь на край кровати и, поворачиваю к себе экран, стараюсь ничего не читать. Быстро сворачиваю документ, но несколько слов, выбитых словно черная гравюра на белом снегу, все равно отпечатываются в голове:
«Он невозможный. Настойчивый. И желанный.
Я не должна его к себе подпускать, но позволяю…»
Арина стоит рядом, не дыша. Я чувствую, как колотится в ее груди сердце, громко так, незабываемо часто, как оно разгоняет горячую кровь и подливает красок на бледные щеки. И мое пускается следом вскачь, чтобы вытолкнуть из горла свисто-стон.
Быстро настроив сеть, отдаю Ласточке компьютер, стараюсь не оглаживать голодным взглядом ее фигуру, спрятанную под махровым халатом, чтобы не пугать. Буквально бросаюсь к двери, в намерении оставить ее одну, но девушка вдруг окликает меня.
— Не уходи…
Замираю у выхода, тянусь к дверной ручке, но так и повисаю.
— Арин, не нужно. Если тебе тяжело принять мое внимание, если есть причины, я не стану принуждать или упрашивать.
— Причины есть, — произносит тихо, отворачиваясь в сторону. Выглянув через плечо, замечаю, как она кусает губы, как стискивает кулачками одеяло, — но я не могу, — вдыхает резко, с шумом, — противостоять твоему магнетизму.
— Глупости, — усмехаюсь. — Все ты мо… что? — я почему-то не сразу осознаю, что она сказала. Выпрямляясь, все-таки захлопываю дверь, поворачиваю ключ в замке. На всякий случай.
— Давид… — шепчет и смотрит куда-то в сторону, будто боится моего взгляда, — это ведь странно. Так… вот…
Ближе. Еще. Почти нависаю, отбрасывая крупной фигурой тень на маленькую женщину. Присаживаюсь на колени, тяну ее ладошки к себе.
— Странно? — целую дрожащие руки и невольно втягиваю сладко-молочный запах кожи. — Очень. Но разве можно этому противиться? Если нам обоим это нужно.