— Что вы, что вы, — она кивает и двигается к выходу, все что надо она узнала, — всего доброго, — внезапно дверь открывается сама по себе. Кто бы это ни был, он точно не вписывался в план.
— Отец… ой, Алексей Викторович, — знакомый голос осекается, испуганный взгляд. Глаза, а глаза. Он смотрит в упор и, кажется, не собирается пропускать девушку.
— Bonjour Professeur, — она кивает и обходит его стороной. Очень и очень интересно.
— До свидания, Аделина, — кидает уже в спину директор.
Дверь захлопывается, глубокий вдох, улыбка, азарт в глазах. Пора писать отчёт.
****
миссия 083
статус: в процессе
день 94
декабрь 12
четверг 21:15
“Распоряжение начальства: предоставить улики лично.”
Твою мать. К такому Лина не готова. Она не готова идти в штаб, не готова передавать рапорт лично, не готова видеться с начальством, не готова смотреть в глаза отцу. Снова возвращается до боли знакомое ощущение, что сдавливает горло. Оно настоль первобытно, что, кажется, было заложено на подкорку ее сознания с самого рождения. И даже короткое «жду дома» от отца не успокаивает. Наоборот, это значит лишь одно и подливает масла в огонь. Они будут один на один. А самое главное, она даже не могла предположить, на кой ему приглашать дочь для встречи. Последние месяцы обходились письмами штаба.
Но сейчас нет ни штаба, ни коллег, лишь кирпичное здание, знакомое с детства, гнилые листья, смешанные со снегом, и глубокое дыхание.
Р а з.
Она тихо проходит в дом, скидывает обувь и сумку, проходит вглубь особняка.
Д в а.
В ушах гулко, в ступнях вата, во рту сухо. Она видит единственную освещенную комнату и двигается в сторону зала.
Т р и.
— Добрый вечер, отец.
Голос будто издалека. Тело обдаёт тёплом, и не понятно, от страха или от огня в мраморном камине. Перед ней два кресла и стол с шахматной доской, в одном из них крепкая мужская фигура, в его руке граненый стакан с очевидно алкоголем. Он качает рукой, лёд неприятно звонко ударяется о стекло; сейчас каждый малейший звук или действие воспринимается в штыки. Лина знает отца, знает его привычки и помнит его методы воспитания.
— Садись, mio caro, — и ни слова больше. Медленно подходит к родителю и плавно опускается на край сиденья. Ее тело напряжено, словно струна. Ей чужды эмоции, но почему сейчас так хочется закрыть глаза, забиться в угол и не произносить ни звука, — плесни-ка. Как обычно, на два, и себе не забудь.
Вот чего чего, а пить в компании отца она точно не собиралась. Она вообще ничего делать не собиралась, кроме как слушать и докладывать. Однако исправно встает, подходит к бару и берет уже открытую бутылку виски, плюс дополнительный стакан. Все происходит на автомате. Она точно знает сколько это — на две фаланги и четко выполняет указание. Бутылка остаётся на столе, в стакане янтарная жидкость, отблески на стекле, потрескивания поленьев. Атмосфера так и тянет расслабиться, но это не возможно. Особенно в компании этого человека.