— Ты как на него вообще наткнулся? — Лина уже откровенно смеётся над профессором. Он ее забавляет.
— Ты смотри, я ей жалуюсь, а она потешается над бедным человеком, — в возмущении вскидывает руки Денис. — Я всего-то хотел коврик убрать, открыл дверь, а там чего только нет. Будто у нас не мирное время, а война.
На этот раз девушка не смеётся и даже не улыбается. Ее лицо снова мрачнеет.
— Не знаю, что у вас, а у нас да. Самая настоящая война, — она встаёт помыть посуду. Мужчина трёт ладонями лицо.
— И ты умеешь всем этим пользоваться?
— Почти, — девушка кладёт уже чистую тарелку на место и разворачивается к профессору лицом, облокачиваясь на столешницу поясницей. — Ещё вчера я тебе все объяснила. Это не детские сказки, это, черт возьми, опасно для жизни! Я рискую каждый день, просто находясь в институте, больше, чем сейчас, так как под рукой у меня есть оружие. Я могу защитить себя, но, заметь, не тебя. Постараться можно, но этого нет в моем задании. Сейчас я просто трачу на тебя время, а ты думаешь, что это весело, — Лина как-то горько усмехается. Мужчина же стоит, низко опустив голову. Неужели дошло?
— Прости, — раздаётся тихо, — я… кажется, ты права. Я не воспринимаю все всерьез, — в этот раз Денис на удивление серьёзен.
Больше мужчина ничего не говорит и уходит. Аделина с облегчением вздыхает. Минус одна проблема.
Закончив прибираться, девушка решает перебраться в гостиную и почитать. Проходя взглядом ряды книг, взгляд зацепился за уже знакомый томик Германа Гессе «Демиан».
Философский роман, мрачный и мистический, то, что надо. Бережно, даже с неким трепетом, Лина взяла в руки не очень толстый переплёт и повертела, рассматривая с разных сторон. Решено, раз ей предоставлено свободное время, то почему бы не потрать его с удовольствием? Девушка устроилась в большом кресле, укрыла ноги пледом и принялась за чтение.
Книги одна из самых важных составляющих в ее жизни. Справедливо полагать, что именно романы и истории о сладкой жизни не дали ей когда-то разбиться, не дали зачахнуть, закрывшись глубоко в себе. В детстве ей неизменно каждый вечер читала мать. Они проводили часы за одной книгой, вместе читали вслух, рассуждали над порой нелегкой судьбой персонажей, учились сочувствовать и переживать, учились любить и плакать вместе с героями, учились чувствовать. Теперь Лина могла испытывать чувства только при чтении; она так и не научилась выражать свои эмоции, лишь пережевывать из раза в раз чужие истории. Но плохо от этого не было, было никак. Лишь страху было подвластно сознание, словно первобытное ощущение перекрывало все потоки чувств, затмевая их собой. Казалось, она никогда не сможет забыть это ощущение склизкого, холодного пота на спине, тошноты, что комом ударяет в горло, и трясущиеся ледяные руки.
Резко встряхнув головой, Аделина принялась листать страницы. Новые, может никем не тронутые, они пахнут деревом и клеем. Прекрасный запах новой книги. Однако сладостный процесс наслаждения прервала настойчивая трель телефона, зовущая свою хозяйку из спальни. Лина сразу же нашла гаджет и подняла трубку, увидев до скрежета в зубах ненавистный номер.
— Sì, sto ascoltando, — спокойно проговорила она.
— Где ты? — сразу же начал отец.
— В надежном месте, не стоит переживать, меня никто не заметил, — девушка смотрит в проем, вспоминая профессора. Где он?
— Это понятно, где ты находишься? — кажется, Пьетро* не в духе.
— Третья ветвь, — тяжело вздыхает Лина. Она не могла расслабиться даже за книгой, ее напрягала вся ситуация в целом, да и отец, что неведомо с какой целью интересуется дочерью. И дочерью ли, а не агентом?
— Ты точно передала мне все сведения?
— Есть какие-то сомнения?
— Нет, но… - не поспевает мужчина договорить, как совсем рядом с девушкой, где-то на улице, раздаётся три выстрела, — что случилось?
— Diamine! Я перезвоню.
Телефон летит в сторону, два шага, столько же секунд, чтобы достать небольшой охотничий нож, спрятанный в ножке кровати, ещё десять, дабы бесшумно подойти к открытой на задний двор двери. Лина осторожно выходит наружу, сжимая холодное оружие и делая глубокий вдох. Если это враги, и у них есть огнестрел, то дела плохи, но какой дурак полезет в логово противника, зная о его мощи? Сейчас Аделине было важно не одолеть противника, а увидеть. Повторно стрелять вряд ли будут, это не «по кодексу».
Оглядев двор, девушка двигается дальше вдоль бревенчатой стены дома. Калитка открыта. Гости? Перебежав к забору, Лина осторожно выглядывает наружу и спустя секунды выплевывает ругательства на итальянском, выходя к Денису, что, как не бывало, стоит посреди небольшой опушки, держа в руках небольшой пистолет.
— Ты хоть думаешь, что делаешь? Что, в войнушку решил поиграть?! — Аделина срывается почти на крик, стремительно подходит к мужчине и четким, поставленным ударом в кисть выбивает огнестрел из рук.
— Эй, больно вообще-то, — трёт запястья насупившийся профессор.
— Видимо, тогда я не заметила, и тебя здорово задело люстрой, или я просто не знаю, что случилось с твоими мозгами. Мы отсиживаемся здесь, чтобы не привлекать внимание, я, inferno, даже дышать боюсь, а ты в небо стреляешь, подумать только! — девушка негодующе ходит из стороны в сторону, не замечая, как губы мужчины медленно расплываются в улыбке, — ты бы ещё в полицию позвонил и попросил помощи, чтобы уж наверняка… какого дьявола ты смеёшься? — наконец обращает внимание.
— Получилось, — выдыхает профессор.