день 102
декабрь 22
воскресенье 04:15
Женщины так и не сомкнули глаз, просидев на кухне всю оставшуюся ночь в раздумьях. Аделина подключила парочку знакомых и оставила на крайний случай Николая. Ей очень не хотелось, чтобы в памяти осталась вина за упущение спасения невинной души.
По утверждениям Александры собрание прошло ещё вчера вечером, значит, сейчас заключительное соглашение передаётся в руки Дона на подписание. Время ещё есть. Лина звонит одному из задолжавших ей капо*, договариваясь о встрече, заранее попросив пригласить Дона. Сейчас отец не сможет или просто не захочет встречаться с дочерью, а вот если аудиенции попросит один из капитанов, то это уже другое дело. Было решено, что Аделина отправится на переговоры, в то время как Саша, будет ждать здесь, в квартире — месте, где, в случае чего, ее точно не будут искать.
Телефон пиликает, оповещая владельца о сообщении:
«Бар «Густó» — 17:00»
Отлично.
Теперь есть надежда.
***
миссия 083
статус: в процессе
день 102
декабрь 22
воскресенье 17:15
Сидя в машине, Аделина нервно постукивала пальцами по рулю. Радио молчало, и лишь звуки проезжающих мимо авто, да лай далекой собаки нарушали тишину в салоне. Бар «Густó», расположенный на окраине города, специально построен для подобных встреч и пользовался популярностью, особенно с тех пор, как Дон Воларо осел в России. Произошло это два года назад, так как начальству наскучили родные просторы, и были приняты меры по расширению бизнеса и влияния. Россия подходила под все характеристики просто идеально. Как говорится, держи друга своего близко, а врага ещё ближе. Соседство с русской мафией, мало того, что не усугубило, как думали многие из капо, так ещё и укрепило положение дома Воларо. С тех самых пор крестный отец остался жить здесь, однако ж, навещая родину не менее, чем семь, а то и больше, раз в год. Аделина же напротив — не была дома уже больше четырёх лет. И даже почти точная копия особняка не могла заменить ей крика чаек, тонкого серпантина и виноградных садов Сицилии.
Девушка встряхивает головой и смотрит на время.
17: 26
Пора.
Лина сильнее укутывается в темно-серый шарф и выходит из машины. Пара десятков шагов, и она уже внутри заведения. Тепло помещения приятно окутывает, а в ноздри бьет терпкий запах алкоголя, табака и чего-то пресного. Обычный бар для необычных посетителей.
Прямо у входа ее встречает портье, забирает куртку в гардероб, спрашивает имя и, получив ненавязчивое «Адели де Воларо», идёт в сторону кабинок. Там в одной из них сидит отец. Дон, держащий в кулаке всю Италию и часть Европы, наводящий ужас одним своим именем, стоит вспомнить, как его Семья разделывается с неприятелями. К нему идёт его собственная дочь, но почему-то уверенности это не добавляет, наоборот. Горло зажато в тиски, пальцы рук немеют, ноги ватные.
Страх.
Почти забытое чувство снова здесь. Оно никуда никогда не уходило: пряталось в темноте. И стоило только отключить свет, как оно выползало из своей обитель, обвивало скользкими щупальцами и сжимало, сжимало, сжимало. До хруста в голове и крика где-то под рёбрами. Там скулило недобитое сердце. Поломанное, старое, но живое сердце. Оно билось о ребра в конвульсиях, стоило только появиться безжалостному страху. И лишь один человек во всем мире мог довести девушку до такого состояния. Собственный отец.
Аделина горестно улыбается своим мыслям и входит в кабинку. Он здесь.
— Адели? — отец не сильно удивлён, а скорее возмущён. — А где капореджимо Георг?
— Ciao Padre, — Лина садится напротив мужчины и медленно-медленно выдыхает.
Контроль над собой всегда хорошо ей давался, поэтому даже окажись она в полном дерьме, лицо не потеряет. Будет стоять ровно с высоко поднятой головой. В этом она пошла в отца.
— Я пришла поговорить. Не как дочь, а как преданный тебе и Семье солдат, — Аделина думает секунду и переключается на итальянский. (Далее итальянская речь обозначена курсивом.)
— Это важно для меня.
— Чего ты хочешь? — спрашивает отец, отпивая алкоголя из своего стакана. Лине он тоже не помешал бы.
— Я опровергаю причастность отстраненной от службы Александры. Она помогала мне из ложных побуждений.
— Это не оставляет того, что сотрудник нарушил Кодекс.