“Среди женской части населения магической Британии продажи взлетят до небес”, — пообещала она. Джордж посмотрел на неё очень серьёзно и очень внимательно и тут же сделал пометки в своём блокноте, а Рон, пойдя от ярости пунцовыми пятнами, не разговаривал с ней целых две недели. Идея с голосом в тот раз показалась ей просто замечательной, кто же знал, что Джордж решит пойти дальше.
Гермиона внимательно осмотрела чётко очерченный профиль профессора, надменный поворот головы и призналась себе, что многое отдала бы ради того, чтобы хотя бы одним глазком заглянуть под эту непроницаемую сдержанную маску. Она частенько ловила себя на мысли о том, что задумывается — есть ли у профессора личная жизнь? Возможно ли, что он в кого-то влюблён? Что он с кем-то… занимается сексом! Мерлин… Дышать стало трудно. Все бесстыдные фантазии, терзавшие её воображение уже несколько месяцев, вновь промелькнули перед глазами.
Интересно, нос мешает ему целоваться? И какие у него губы — мягкие и уступчивые, или жёсткие и решительные? Требователен ли он в своих ласках или податлив, как расплавленный воск? Какими были бы его поцелуи — страстными и горячими, или полными ожидания и томительной нежности? Внимательный ли он любовник или такой же властный и подчиняющий, как в обычной жизни? Спит ли он в одежде или… или…
Гермиона зарделась, неожиданно представив его обнажённым… худое, бледное тело, чёрные волосы, разметавшиеся по подушке…
И тут же порывисто вздохнула, позволив своему воображению дорисовать всё остальное: горячие губы, выцеловывающие дорожку на её шее, длинные пальцы, нежно касающиеся её груди… настойчивые ладони, уверенно ласкающие низ её живота…
Кожа её наверняка пылала бы от таких прикосновений…
Она облизала вдруг разом пересохшие губы и попыталась успокоиться…
Каково это — быть предметом его желания? Чувствовать его прерывистое дыхание на своей щеке, ждать его поцелуев… ощущать на себе тяжесть его тела, чувствовать его внутри. Мерлин, она многое отдала бы ради того, чтобы попробовать! Гермиона на мгновение утонула в водовороте жарких откровенных фантазий, но взгляд Снейпа вернул её к реальности.
— Мисс Грейнджер, — сказал он странно изменившимся тоном.
И Гермиона почувствовала, что безудержно краснеет. Нет, пожалуй, в подобных желаниях она никогда не призналась бы ни магическому помощнику, ни даже джинну. Интересно, если не произносить своё желание вслух, оно сработает?
Впрочем, она тут же устыдилась собственных мыслей. Мерлин, о чём она только думает? Если бы и правда можно было бы загадать любое желание, ей стоило подумать о Гарри. Её друга все эти годы изводили постоянные кошмары. Во сне он видел людей, которых так и не сумел спасти, и, как ни старался, по-прежнему не мог избавиться от чувства вины. Однако в отличие от неё, Гарри не спрятался от жизни в Хогвартсе, не сбежал от проблем с Джинни — он проживал каждый день с высоко поднятой головой, улыбаясь и радуясь новому дню. И всё же она знала, как ему тяжело!
— А магия джиннов может вылечить чью-нибудь душу? — сама не зная, что ожидает услышать в ответ, спросила Гермиона.
Снейп смерил её неодобрительным взглядом и вдруг неожиданно возмутился:
— И почему хотя бы раз в жизни вы не можете пожелать что-нибудь для себя?!
— Возможно потому, что пожелать что-нибудь для себя это не так уж и важно?
— Откуда вы знаете, если ни разу не пробовали? — ядовито поинтересовался Снейп. — Заботься вы больше о себе, не прозябали бы сейчас в Хогвартсе.
— Мне нравится работать в Хогвартсе!
— Да ладно! — с еще большей издёвкой в голосе сказал Снейп.
— Мне лучше знать! И хватит уже со мной спорить! — в сердцах воскликнула Гермиона, и Снейп неожиданно замолчал.
— С чего это вы вдруг решили меня послушать? — удивлённо спросила она.
Снейп неохотно повёл плечами, но всё же ответил:
— Я вынужден вам подчиняться, — пояснил он.
— То есть? — не поняла Гермиона.
— Подчиняться во всём, о чём вы меня попросите.