Он доварил зелье к 8 вечера, аккуратно прибрал за собой лабораторию, достал из комода документы и деньги. Так или иначе, он знал, что в этот дом больше не вернётся.
А потом он поехал к Лиз.
Когда он добрался до места, в Эше было уже темно. Справа от дома тихо потрескивал электрический фонарь. В ветвях большого раскидистого тиса шелестел ветер.
— Джерри? — удивилась Лиз, открывая ему дверь.
Джерри вошел внутрь и сразу, в прихожей, не позволяя ей пройти в гостиную, тихо спросил:
— Зачем?
Лиз подняла на него непонимающий взгляд, хотела ещё что-то сказать, а затем мертвенно побледнела.
— Ты видел новости? — спросила она севшим голосом.
Джерри кивнул.
Немного помедлив, она осторожно коснулась его руки, а затем отвернулась и пошла в гостиную. Села на стул, и как-то совсем по-детски сложила руки на коленях. Джерри прошёл за ней следом и остановился в дверях комнаты.
— Он это заслужил, — сказала Лиз, глядя прямо перед собой. — Он бил жену и издевался над ребёнком. Кто-то должен был его остановить.
— И ты действительно считаешь, что это выход? Что убийством можно решить проблему?
— А для чего ты тогда вообще сварил это зелье, Джерри? Разве не для того, чтобы поквитаться с этим ублюдком? Разве не для того, чтобы всё это прекратить?
— Мне нужно было куда-то выплеснуть свой гнев, — сказал Джерри, — и я не хотел выплёскивать его на людей. В этом мире дерьма хватает и без меня.
— Может, дерьма так много как раз потому, что мы ничего не делаем? — спросила Лиз. — Потому что наш гнев остаётся на кухне? Потому что мы терпим и ждём? Ждём, что всё наладится. Что жизнь станет лучше. Что они изменятся!
Лиз взяла с журнального столика карандаш и сжала его в пальцах.
— А они никогда не меняются! Мой муж избивал меня два года, пока я не решилась подать на него заявление. Бил, а потом извинялся, умолял о прощении, говорил, что любит. Я прощала, терпела из-за дочери, а потом всё повторялось снова и снова. Снова и снова!
Она на секунду прикрыла глаза и пальцы её, сжимавшие карандаш, побелели от усилия.
— А потом он спустил меня с лестницы и сломал мне четыре ребра и нос. Я не смогла позаботиться о себе, зато теперь я смогла позаботиться о других. И этот ублюдочный Ферл больше никогда не сделает такого со своей женой.
Джерри зашёл в комнату и, опустившись в кресло напротив, спросил:
— Где остальные зелья, Лиз? Где ещё два зелья, что я сварил?