Причитания слились в единый гомон из пожеланий лекарю всяческих благ. Он только устало улыбался, кивал, протискивался к выходу и, чтобы никого не запачкать, поднимал вверх руки.
***
Светало. Кони неспешно трусили обратно в Веншавейе, к шуму родных вод.
— Учитель, почему наше Молоко чёрное? Материнское молоко всегда белое…
— Как мать дает своему ребёнку всё самое лучшее в белом молоке, так и счастливая земля Тир-Фради даёт в чёрном Молоке всё лучшее своим Детям.
Мальчишка нервно теребил конскую гриву.
— Я теперь понимаю, почему ты не женат, Учитель, — наконец выдавил из себя Айден. Потрясение всё не отпускало его. — И я тоже никогда-преникогда не женюсь! Ну их к тенланам, этих баб!
Катасах тихо рассмеялся.
— Сегодня был самый важный Урок. Женщины прекрасны и нужны, ведь они проводят сюда, на землю, Жизнь Детей Тир-Фради. Пути самой Жизни часто неприглядны и кровавы, но сам посуди: когда бы страх смерти был больше страсти к жизни, разве жили бы тогда Дети Тир-Фради? Посмотри на себя, Айден. Ты сам, да и я тоже когда-то, был слабым младенцем из кровавых врат. Все были, и все будут.
Айден молчал и рассеянно смотрел по сторонам. Где-то свистели первые утренние птицы.
— Будь ты внимательнее, — сказал Катасах, — заметил бы: я давно женат.
Мальчишка встрепенулся.
— Да-а-а? И на ком же?
— На своей работе!
— …и то правда…
Когда они добрались до родной деревни, Катасах отпустил коней, утомлённо потянулся и побрёл к себе. У хижины привычно стояли корзины с подарками от благодарных пациентов и с остывшей едой. Как давно они оказывается не ели!
Айден проглотил пирожок и сонно поплёлся внутрь, но уткнулся в чью-то пышную тёплую грудь. Крепкие пальцы взяли его за ухо.
— Иди-ка на поспи где-нибудь на воздухе, малыш.
И Айдан остался снаружи.
— Это что здесь такое? — устало спросил Катасах, проходя мимо него ко входу.
— Это тебе благодарность от Танцующих Деревьев, — промурлыкала незнакомка, увлекая за собой лекаря.
— Очень рад, но обойдусь. Силы совсем оставили. Тут такой случай был, представь… — доносилось из хижины.
— О, за это не беспокойся, лекарь. Сейчас я разомну эти уставшие плечи, эти затекшие мускулы…
Айден постоял ещё немного. Вытер нос, набрал в подол туники пирожков и пошёл на конюшню. Зарывшись с головой в душистую солому, он размышлял. Раз учитель знает пользу женщин, с чего бы ему, ученику, лишать её Учителя?
***
Молодой лекарь сидел над дымами. Вернее, он парил в воздухе над курильницей, перекрестив ноги, и размышлял. Между светлых, почти невидимых бровей залегла глубокая складка.