— Шац, ну ты чего, обиделся что ли? — вздохнул сослуживец. — Это ж не я, а босс моей рукой дрочит. Я же по самые гланды у него в работе, и всё не в своё удовольствие.
— А чего так? — хмыкнул Шац, но скорее для порядка. — На крючке сидишь?
— Трудотерапия, — снова вздохнул Лапоть. — Херня такая с тех пор, как от тюрьмы отмазал. Тебе Пахом бы что сказал, ты бы так же сделал. Не?
— Но не сказал же, — добавил Шац и добавил укоризненно. — И не сделал же. Эх, Лапоть, Лапоть, говна ты кусок. Ну что ты за человек-то? По лицу ботинком.
— Ну… да, — не стал отрицать сослуживец. — Сложный я.
Боря задумался, расслабившись. Но ноги затекать начали, напрягся. Тут же из-за куста до компании очередь донеслась. Бандиты головы пригнули, дёрнулись к земле. Но застыли. Оглянулись друг на друга, заржали. Поствоенный синдром. Стреляют — падай.
— Там чё сто двадцать вторым херачят? — прикинул на слух Бита, что в отличие от морпехов-сослуживцев служил в артиллерии. — Не, ну у меня после ряженки и не такое бывало. Может толчковки принести человеку? Ах да… не могу. Она в машине осталась. Шац, ну обидно мне за машину теперь.
— Обидчивых ебут, Бита.
— Я думал воду возят, — почесав массивный подбородок, заметил тот.
— Это в фильмах. По жизни сложнее. Решаем шустрее, — подогнал в выборе без выбора Шац и быстро обрисовал ситуацию. — Лопаты в фуре, палец на взводе. Нервы ни к чёрту. Напарник отравлен. Долго не продержится.
— Нет предъяв, — сказал Бита и даже руку поднял как с парты, имея сию привычку с третьего класса младшей школы и по службу включительно. Уж больно учительница строгая была.
— Ну чего ещё, Бита?
— Вопрос есть.
— Какой?
— Почему «Шац»? По фамилии?
Лапоть заржал, но тут же сам руку поднял.
— Ой, можно я расскажу? Можно?
— Валяй, — буркнул Шац.
— Это его армейское прозвище. Если схожий по звучанию кинематографический Кац предлагал сдаться своим, то Шац предлагал сдаться только врагам. Но тоже три раза. Бог любит Троицу, всё-такое.
— Так. Не богохульствуй, Лапоть, — обрубил смешки товарища Шац подзатыльником и перекрестился. — Все под смертью ходим.
— Ну, да, — протянул первый, достав крестик, поцеловал. И тут же в себя пришёл, стал серьёзным, как агнец перед закланьем.
— Это да, — добавил второй, перекрестившись и татуировку креста на запястье поцеловав. А чтобы вопросов не было, добавил. — Ну чего? Удобно. Всегда с собой. А золотые я всегда в проруби проябываю.
— Так это жертва Водяному, — хохотнул Лапоть. — Ты только пирсинг следом не делай. Щука отхватит.
— Бля, не подумал, — ответил Бита и следом заржал.
Шац вздохнул, достал из Макарова обойму, протянул. Чего взять с малахольных? Лапоть под его началом два года ходил. Да всё тот же распиздяй.
Лапоть убрал разряженное оружие в кобуру скрытого ношения под куртку и с тоской посмотрел на обойму.
— Не, комдив, ты чего? Ты хоть знаешь сколько патроны сейчас стоят?
— Тебе повезло, что зубы уцелели.
— Что я, зверь какой-то зубы выбивать? Я знаю сколько сейчас вставные стоят. Но и ты подумай, где я тебе новую обойму достану? Нам Князь только один раз выдал. При найме. Сразу после оргии в бане. Я потом всё удивлялся, откуда он его достал?
Бита заржал в голос. Последнее напряжение сошло на нет.
Шац сплюнул, разрядил патроны, протянул обойму в руку, а напарнику в ладонь насыпал патронов.
— Уёбывайте уже, долбаёбы со стажем. Работу нормальную найдите… Или в банк устройтесь.