Выслушав доводы подруги и полностью согласившись с ними, Дурдхара отправилась в покои брата.
Стараясь не обращать внимания на неприлично счастливого Чандру с перстнем в форме цветка на указательном пальце и с браслетом в форме львиной головы на запястье правой руки, медленно и старательно расчёсывающего сандаловым гребнем густые царские локоны и явно получавшего от этого процесса немалое удовольствие, Дурдхара снова пересказала брату свой сон, напомнив, что много лет тому назад самрадж изволил убедить её с помощью придворного астролога, будто сновидение это ничего не значит.
— Однако когда Шипра сегодня стала задавать вопросы о том сновидении, — закончила свой рассказ Дурдхара, — у меня словно в мыслях прояснилось, и я вспомнила, что в детстве видела эту дэви наяву. Вы с ней проводили вместе много времени. Кто она, брат?
Рука Чандры, дослушавшего рассказ царевны, дрогнула, и он прекратил расчёсывать волосы Дхана Нанда. Обернувшись назад и поймав напряжённое выражение лица своего возлюбленного, самрадж ласково дотронулся до щеки юноши, а затем снова посмотрел на сестру и негромко промолвил:
— Та дэви действительно некоторое время жила здесь, во дворце. Её отец — мой гуру, обучавший меня политике и военному делу. И он, и махарадж Махападма были не против моего брака с той девушкой, однако свадьба не состоялась.
— Почему? — с волнением вопрошала Дурдхара.
— По многим причинам. Во-первых, та дэви отчаянно пыталась убедить меня, будто она и есть моя родственная душа, хотя я уже тогда знал, что она таковой не являлась. У неё была метка на шее под волосами, гласившая: «Дха», «Капризы», «Дитя», «Влюбляться». И вот она вбила себе в голову, что я и есть тот самый невыросший ребёнок, капризный и влюбчивый, хотя всё было с точностью до наоборот. Мне не нравилось, что она так думает! Я давно не капризничал и ни в кого не влюблялся… до некоторых пор, — уточнил самрадж, страстно поглядев на Чандру, снова с удовольствием занявшегося его причёской. — Моя невеста постоянно требовала показать ей метку и доказать, что там нет слога её имени! А я стоял на версии, что метки вообще не существует. В конце концов не мог же я снять дхоти, чтобы удовлетворить её любопытство?
— А вот Чандра снял, — лукаво хихикнула Дурдхара, не упустив возможности уколоть своего бывшего телохранителя. — И даже не пришлось долго просить!
— Да потому что он наглец, — заметил Дхана Нанд, состроив суровое лицо, но было заметно, что самрадж не сердится ни на Чандру, ни на сестру. — А я стеснялся во времена своей юности и ещё как, только с годами стал бесстыжим! Кстати, многие домысливали про наши отношения такое, чего и в помине не было, но я ни разу не совершил в отношении дочери моего ачарьи ничего недостойного! Я любил Тару, как сестру… Хотя, конечно, женился бы, если бы её отец и махарадж Махападма продолжали настаивать на свадьбе.
— Её звали Тарой? — сердце Дурдхары забилось чаще.
— Да, — подтвердил Дхана Нанд, — хотя куда чаще её ласково называли Тарини.
— Она была как-то связана с Пиппаливаном?
Царь мигом помрачнел.
— Была, — сухо буркнул он. — Это самая худшая часть моих воспоминаний и главная причина нашей размолвки. Когда я по совету отца начал войну в Пиппаливане, Тара неожиданно вмешалась и стала доказывать, что я совершаю страшную неправедность, нападая на такое маленькое государство. Она не желала понимать, что это государство было настоящей занозой в заднице не только у Магадхи, но и у многих соседних стран. Прости, Чандра! — Дхана Нанд снова повернулся к любимому. — Тебе непросто будет услышать такое про свою родину, и я бы не хотел говорить этого, но мои слова — чистая правда. Отец, Панду, Раштрапала и другие братья долгие годы пытались вести мирные переговоры с Пиппаливаном, требуя оставить в покое наши земли, но те лесные кшатрии просто не желали ничего слушать и продолжали лезть сюда, совершая грабительские набеги на окраины. Мы терпели долго, но однажды терпение закончилось. Я выяснил, где расположена их крепость, хотя они и выстроили её в таких дебрях, куда не каждый живым доберётся. Я разбил их наголову. Однако куда ужаснее было то, что в том сражении пришлось биться не только против этих кшатриев, а и против Тары.