Наконец, додумалась, дать ей сок, который она же и предлагала.
Открыв стеклянную банку, Алёна лихорадочно глотнула «яблочный нектар».
— Боже. На мажорах в роддоме надо было нестираемым маркером писать: особо опасные. Риск умереть, находясь в их компании, велик, - изумлённо достаю бумажные платочки, вспомнив, что они у меня есть.
Подруга вытирает выступившие слёзы.
— Ледов вдвойне опасный, - откашлявшись, соглашается с моими словами.
— Кренделёк - орудие убийства. Записка - вызывает удушение. То, чего он касается, автоматически становится убийственным?!
Поморщившись, девчонка начинает массировать гортань.
— Болит? - участливо интересуюсь.
— Немного, - крутя запиской и что-то выискивая на ней, кивает она.
— Наша встреча важна. Кому важна? Как понять «важна»? - закидывает меня вопросами.
— Я задавала себе их прочитав впервые. На раз десятый уяснила, что бесполезно.
Алёна скомкав клочок бумаги, бросила его в урну и промахнулась.
— Да ё, - сипит она.
Но делать нечего. Встала, подошла, выбросила нормально.
Я за время её хождения доела, допила и мы встретились на полпути.
Я - несла выкинуть свой мусор. Она - возвращалась обратно на скамейку. Видя мою персону мимо проходящую, Колесникова по-братски задержалась.
— И что делать будешь? Пойдёшь на двойное рандеву?
— Не решила.
— Хорошо, - не пристаёт Алёна с расспросами.
— Помчались тогда к Кириллу Андреевичу. Геометрия - святое. Не грех и пораньше на неё заявиться.
Дошли до класса без проблем.
Колесникова весь наш путь тихо разговаривала со своей мамой.
— Мам, я не могу приехать на выходные. Ты знаешь в эти дни я подрабатываю.
«Ш-шпу-шу-ду-ду», прозвучали помехи.
В этот раз чётко слышно не было.
Хотя Ледов был понятен.
— Ма-м. Я хочу увидеться с Женей, но я работаю. Мне нужны деньги. Ты знаешь, - с отчаянием в голосе, уговаривает родительницу подруга.
— Я не знаю, когда приеду. Может вечером. Может, не приеду. Да, мам. Я буду осторожна. Хорошо. Прости.
Решив, что нужно дать Алёне время успокоиться, говорю ей, что хочу в туалет.
Слабо улыбнувшись, девчонка опускается на скамейку. Дрожащими руками подносит сок к губам.
Не смея показывать ей свою жалость, стремительно отворачиваюсь. И поставив на часах таймер, чтобы не опоздать на урок, иду, на самом деле, за водой.
Но через минуты три блужданий доходит, что я дура несусветная.
Информация для меня не новая, но теперь ещё больше в этом убедилась.
С Алёной свободно ходила по школе и показалось, что умею не путаться в коридорах.
Теперь же запуталась.
И что делать?
Я откуда шла? Вроде с той стороны. Или…
Голос, прозвучавший лева, заставил испуганно ойкнуть.
Зажимаю себе рот рукой, когда понимаю кто именно идёт.
— Надо было тебе с самого начала во время тренировок, представлять нас, когда мы…ну...
— Лен, говори «близость», раз «с*кс» не можешь, - тембр дикого заставляет обмереть.
Ногти рефлекторно впиваются в ладони, причиняя боль.
Но благо, она смогла отрезвить.
Додумываюсь вбежать в коморку, так удачно находившуюся в нескольких шагах.
— Ой, это мило. Близость. Я и не думала называть ЭТО таким образом. Ты такой умный, - слащаво восторгается Барби.
Догадываюсь, что это она. Но сто процентной уверенности - нет. Ранее я не слышала её голоса.
— Ты тоже умненькая девочка. Ведь ты придумала как нам добиться прогресса, - не заставляет себя ждать тёплый ответ от Артёма.
— Ой. Точно. Я тоже молодец.
Звук хлопков.
Адамцева в ладоши хлопает?
Ей сколько? Пять годиков?
— Какой Филипп Кириллович был сегодня довольный. Видел?
— Ага, - безучастно откликается дикий.
Пара проходит около моего укрытия, жмусь к стене, чтобы ни Барби, ни дикий случайно не увидели мои туфли.
Какой зазор широкий. И зачем он такой нужен?
— Ты...
Пип-пип-пип-п.
Ой, ля.
Зажимаю часы, чтобы заглушить звук.
Нажимаю на кнопку и вроде проворно.
Предатели затихают. Я с ними.
Но стук каблучков и тихая поступь берцев - тоже.
— Это писк был? - тоненько говорит Адамцева.
Ай.
Ай.
Взволнованно прижимаю ладонь ко лбу.
Услышали.
40