— Ты принадлежишь мне. Не смей сопротивляться. — Хриплый шепот ласкал, обжигая обещанием скорого поцелуя.
Не отпуская моего взгляда, демон скользнул горячей ладонью по бедру вверх, поднимая полупрозрачную ткань платья и, с нажимом, огладил округлый рельеф ягодиц. Из моей груди вырвался тихий стон, сладкая дрожь, разливаясь по телу, всколыхнула волну напряжения, растекающуюся от низа живота вверх, перехватывающую дыхание. Люцифер усмехнулся, ощутив мое нетерпение, а затем медленно опустился, совершенно нескромным, взором по шее вниз, демонстрируя мою полную зависимость от его воли. Я рванулась из крепких рук, но он только шумно втянул воздух, через плотно сомкнутые зубы, и смял мои губы грубым поцелуем, легко размыкая их для страстных, глубоких ласк. Мое тело подалось вперёд, теснее прижимаясь к нему, неловкое движение мгновенно вызвало пурпурную волну его обжигающей похоти, сжимающую спазмом лёгкие, струящуюся по коже, под одеждой. Уверенная рука крепче прижала мои бедра к самому сокрушительно вескому доказательству царственной заинтересованности. Сопротивление становилось все более номинальным, он вдвинул колено меж моих ног, прижимаясь ещё ближе. В попытке отстраниться, я дернулась и снова всколыхнула закипающее вожделение, судорогой стекающее по телу и сворачивающееся тугим, пульсирующим узлом в животе. С нескрываемым удовлетворением Люцифер опустился грубыми горячими поцелуями от вспухших губ до ключицы, наблюдая, как мое тело пронизывает острое удовольствие от любого, даже самого мимолётного, его прикосновения. Смятение последних дней наконец отступило, поскольку уверения алоглазого в моей значимости были неоспоримо вескими. Мне нестерпимо хотелось, чтобы он перенес нас в свою комнату и, ни в коем случае, не останавливался.
Услышав мои мысли, Люцифер утробно рассмеялся прежде, чем нехотя отступиться. Его пурпурный взгляд, однако, продолжал гореть гневом.
— Какого черта, птичка? Какого черта?
У меня не было ни слов, для ответа на этот вопрос, ни готовности сейчас говорить, только желание бежать со всех ног в свою комнату, которое я и реализовала, припустив во весь дух по коридору.
За моей спиной раздался громогласный удар, с потолка посыпалась гранитная крошка. Горячая энергия пылала всеми известными мне оттенками красного сразу.
«Лети, куда хочешь, птичка, думаешь побегу за тобой? Ошибаешься.» — прозвучал, угрожающе жёсткий, голос в моей голове.
***
Мими вернулась поздней ночью. Теперь уже мне с жарким предвкушением не терпелось дождаться бала. Он думает, что я тихая и скромная? Что буду слушать его, как ребенок взрослого? Что ж в игру, под названием «высокомерие», можно играть вдвоем.
— Сегодня бал, бестия, скоро принесут платья.
Мими тщательно вытирала влажные волосы.
— Принесут?
— Да. Это официальное мероприятие, девушки идут в одинаковых нарядах. Я же говорила, что будет скука.
— И мы не вправе выбрать сами фасон?
— Нет, но ты можешь выбрать цвет.
Мои брови удивлённо поднялись.
— Это как?
— Наряды все белые, но если хочешь, можно обработать их порошком радуги и они приобретут цвета.
— Порошком чего?
— Радуги. Получается, в целом, сносно.
В дверь постучали, за ней оказался посыльный.
— Это платья, — возвестила я Мими, принимая два длинных непрозрачных чехла.
Демонесса разложила свое на кровати и скептически оглядела.
— Что ж, в этом году ещё ничего. В прошлом, была ну просто монашеская ряса.
Белоснежное одеяние весьма напоминало наряд для спортивного вальса. Оно было шёлковое, словно сотканное из паутины — настолько лёгкое, оставляя спину открытой, застегивалось на шее и пояснице мелкими жемчужными пуговицами, а потом переходило в широкую длинную юбку, почти касающуюся пола. Соседка раскрыла прилагающийся флакончик с черным порошком и уже собиралась посыпать им платье, но я остановила ее.
— Подожди. Как это работает? — мои пальцы прошлись по белоснежной ткани, затем коснулись баночки, в руках Мими. — И почему он черный?
Дьяволица скептически вздохнула.
— Черный — поглощает все цвета. Рассыпаешь порошок, и нужный оттенок проявится сам собой.
Меня словно молния ударила.
— Черный поглощает цвета, — повторили мои губы, как во сне.
— Только не говори, что не знала, ты же художник!
— Я художник…
— Бестия, не зли меня.
Но сознание уже отключилось от внешнего мира, судорожно сопоставляя. Вот почему моя энергия черная! Я поглощаю цвета, а вернее силы других! И вероятно, при должных тренировках, смогу преобразовывать их в собственную, а может и в любую другую, ведь черный содержит в себе весь спектр сразу. Ну конечно! Я не слабая и пустая, я — художник, использующий энергию, как краски! На прошлом задании, мне ведь, удалось передать эмоции Люцифера жениху, чтобы наполнить его страстью…
— Бестия! — брюнетка яростно трясла меня. — Что случилось?!