Гвен не могла предположить, что будет помогать глэйдерам и даже просить у Создателей отменить Последний Ход. По плану, сегодня ночью должны будут умереть сразу несколько десятков ребят.
Девушка резко остановилась и огляделась. Если она не ошибается, она находится в третьем секторе, когда все бегуны отшиваются у последнем. Томас сообразительный, Гвен не сомневалась, что он разгадает эту загадку с пищащей штуковиной.
«ПЛАНЕТА В ОПАСНОСТИ: РАБОЧАЯ ОПЕРАТИВНАЯ КОМИССИЯ — УБИЙСТВЕННАЯ ЗОНА», — написано на стене большими буквами, а возле этой надписи растянулась узкая, но длинная щель, в которой можно спрятать послание. Гвен точно знала, что её записка окажется у Порока, потому что таким образом она могла связываться с ними в экстренных случаях. Дженсон знал, чего хочет девушка, поэтому перестал поддерживать с ней контакт.
«Я не знаю, что со мной происходит. Прости. Но я хочу, чтобы глэйдеры были живы. Если нужно будет, я выведу их сама».
Посмотрев ещё раз на стену и оглянувшись, девушка вздохнула и повернула обратно в Глэйд. Она быстро переставляла ноги, чтобы поскорей уйти от этих серых грозных стен, которые возвышались над человеком, словно великаны. Легкая белая рубашка неприятно прилипала к телу. Солнце спряталось за тучами, но и без него было до жути жарко.
Гвен завернула за последний поворот и перешла на осторожный шаг. Там, впереди, было никого не видно, но нужно быть внимательным. Девушка нарушала самое главное правило глэйдеров: не выходить за пределы Глэйда, и за этот проступок Алби мог не только посадить в Яму, но и закопать заживо. Из-за этого глупого и совсем не запланированного Превращения парень теперь знает абсолютно все. Но, на удивление, темнокожий только молчит и подозрительно озирается, а еще убийственно смотрит на нее и на Норму. Не странно, что он упрятал сотрудницу Порока, но это было наоборот наруку. Если гриверы придут ночью, то ей лучше сидеть на одном месте и не высовываться, потому что ей в таком состоянии никак не уцелеть.
В Глэйде раздавались крики, которые временно прекращались, а затем возобновлялись, и парни столпились возле Нормы, которую вытащили наружу. Она спала и видела кошмар, как бы глэйдеры ни старались ее разбудить — все без толку.
Такой удачи Гвен не ожидала. Прижавшись к стене, она стала быстро идти к выходу и резко пересекла черту Лабиринта. В этот момент она заметила глаза Галли, но тот отвел взгляд, и девушка облегченно вздохнула. Он ничего не видел. Подходить к Норме вовсе не хотелось, поэтому Гвен направилась к Фраю, которого не было среди кучки глэйдеров. Парень зависал только в одном месте, и сейчас оттуда приятно пахнет чем-то вкусным. От волнения резко захотелось есть. Кит в животе проснулся внезапно и заурчал.
Повар не прогнал Гвен, но, когда тарелка с рагу оказалась перед носом девушки, та погрустнела еще больше. В голове промелькнула мысль, что кто-то по ее вине не сможет вдоволь поесть, не сможет увидеть небо, не сможет любоваться сиянием звезд, да и вообще ничего не сможет. Потому что он будет мертв. От этих мыслей становилось тошно. Фрай заметил ее грустный взгляд и присел рядом с ней.
— Что случилось?
— Ничего, — отрицательно помотала головой.
— Почему тогда не притрагиваешься к еде?
— Почему! Притрагиваюсь. Вот, — Гвен набрала полную ложку рагу и отправила его в рот.
— Хорошо.
Девушка с трудом натянула улыбку и принялась медленно пережевывать. Вкус блюда казался горьким ядом. Как же ей в такие моменты хочется умереть. Может, если бы Галли не вызволил ее из воды, она бы сейчас ничего не чувствовала. Девушка грустно опустила глаза и зачерпнула еще немного рагу, но есть не спешила.
— Гвен, я тут хотел поговорить с тобой насчет Феклы, а точнее о ее поведении. Что с ней происходит? Она ходит все время дерганная, избегает всех и торчит постоянно у Могильника.
— Она даже не ночевала один раз, — дополнила Гвен. Девушка понимала, что происходит с Феклой то же самое, что и с ней. Только Гвен пришла сюда по назначению, а Феклу просто-напросто заставили. Но правду говорить было нельзя, поэтому придется солгать. Как всегда. Она подняла голову и, встретившись со взглядом парня, невозмутимо проговорила:
— Тебе не понять. Женские дни. Я в такие дни и не такое выделываю.
Фрай ойкнул, потер шею и отвел взгляд.